— Нет, на самом деле он меня не любит.
При воспоминании о той сдержанной вежливости, с которой распростился с ней перед отъездом Уильям, у Соры на глазах неожиданно навернулись слез отчаяния.
— О, он вас любит. Я вижу все признаки этого чувства, — поющими интонациями сплетника сообщил Николас. — Уильям любил и свою предыдущую жену, однако мне кажется, что вас он любит больше.
— Что вы имеете в виду?
Сора напряглась; она понимала, что ей не следует поддерживать этот разговор, однако ей было не под силу сдержаться и не выслушать размышления Николаса о том, что представляет собою ее Уильям.
— При Анне он был доволен, умиротворен, счастлив. С вами он не удовлетворен, он постоянно без ума от вас Он счастлив, когда счастливы вы, он вечно ищет способы доставить вам радость. Он хочет убивать мужчин, которые смотрят на вас. Он с таким вожделением смотрит на вас во время еды, будто вы какое-то блюдо, приготовленное специально для него.
Всем сердцем желая поверить словам Николаса, но боясь этого, Сора неуверенно засмеялась:
— О, бросьте вы, Николас.
Николас многозначительно и зловеще добавил:
— Он придет за вами. Кровь застыла в ее жилах.
— Его нет в Берке. Он представления не имеет, что меня нет дома.
— Я знаю. Я видел, как он понесся осаждать замок Чарльза. Я следил за ним с прошлого полнолуния.
С прошлого полнолуния.
Сора констатировала этот факт безо всякого удивления.
— После свадьбы мне пришлось отправиться в Крэн, чтобы подготовить его к вашему приезду и отдать распоряжения. После этого я вернулся и жил в лесу, однако вы никак не выходили туда. Я ждал только вас, — решительно пояснил Николас.
— Неужели моя особа столь важна?
— Прекрасная леди, вы являетесь средоточием всего моего плана! Захватив вас, я получил возможность иметь полное представление о том, как станете поступать вы и как станет поступать Уильям.
Сора сплела руки на талии.
— Говорю же вам, что его нет. Он не узнает, где я.
— Узнает. Узнает скоро, если не знает уже. Я позаботился об этом.
Чувствуя себя полнейшим дураком, Уильям стоял под стенами замка Чарльза и ревел:
— Ты не смеешь сдаваться, чума на тебя! Я осадил твой замок!
Чарльз выглянул из амбразуры зубчатой стены и прокричал в ответ:
— Ты победишь, так какая же тебе разница, черт побери? Я даже не знаю, по какому поводу ты осаждаешь меня!
— Ты шутишь!
— Шучу!? Я стою тут до неприличия раздетый и продрогший на холодном ветру, в моей постели лежит так и не получившая удовлетворения прекрасная дева, а ты утверждаешь, что я шутки шучу? Да ты спятил, — заявил Чарльз с твердой убежденностью.
— Я-то не сумасшедший, — возразил Уильям.
— Сумасшедший, раз торчишь там в то время, как подъемный мост открыт, а в моем очаге пылает огонь. Однако поступай как знаешь.
Чарльз повернулся и прокричал через плечо:
— Я слишком замерз, чтобы с тобой спорить.
Уильям помялся, переступив с ноги на ногу. Войско Уильяма с самого раннего утра, стоя на первом в этом году морозе, дожидалось солнца и сигнала к атаке. Сейчас его тяжеловооруженные воины скрючились, сидя на корточках, или, облокотившись на стволы деревьев, смотрели, как выдыхаемый ими воздух на морозе превращается в пар. Стоя в замешательстве и во гневе, они не смотрели ни на Уильяма, ни на замок, где с волшебной неторопливостью опустился подъемный мост.
Уильям взглянул на манящие ворота, затем на своих воинов. Ловушка?
— Черт побери, — пробормотал он.
Подтянув пояс, он обнажил меч и широкими шагами справился по мосту во двор замка.
Приученные угадывать ход мысли своего господина, воины разделились на две группы, и половина их отправилась за ним по пятам, а вторая половина осталась снаружи в боеготовности. Группка людей во с Уильямом, вышедшая на открытое пространство внутри крепостных стен, осмотрелась. Полуодетые солдаты, стоявшие в замке, в ответ с отвращением взирали на них, зевая и дрожа от холода. Они были настолько не готовы к бою, что Уильяма охватил ужас.
— Черт побери, — тихонько обратился он к Ченнингу. — Неужто мой отец так плохо готовил Чарльза? Осада означала бы его полную гибель.
— Вероятно, он считает, что ему не за что особенно биться, — предположил тяжеловооруженный воин.
Уильям резко развернулся и вспыхнул, а Ченнинг пожал плечами. Вновь отвернувшись от него, Уильям подошел к дверям центральной башни и заглянул вовнутрь. Ничего. Ни спрятавшихся солдат, ни кипящей смолы, предназначенной для выливания на головы осаждающих. Уильям вытащил меч и взобрался по лестнице в большой зал. Ничего. Только суетящиеся там и сям слуги, расстилающие скатерти на столе, да запах свежеиспеченного хлеба, исходящий из корзин на комодах вдоль стен. Уильям медленно прокрался в зал, прижимаясь к стене спиной и ощущая абсурдность ситуации, а его солдаты последовали за ним, повторяя его перемещения. По гримасам, которые искажали их лица, Уильям заподозрил, что абсурдность происходящего они ощущают даже еще острее, поэтому он выпрямился и снова произнес:
— Черт побери.
На сей раз он произнес эти слова громко, и Чарльз отозвался, отодвинув в сторону ширму, которая загораживала его кровать:
— Не знаю, что у тебя на уме, Уильям, но черт тебя побери, если ты решил что-то из меня вытянуть. Тебе легче было бы высосать кровь из камня.
Говоря это, Чарльз заправил рубаху в панталоны, и Уильям успел заметить чрезвычайно симпатичную дворовую девушку, которая выглядывала из-под одеяла на кровати.
— Я пришел сюда не за тем, чтобы отбирать твои земли, — возразил Уильям. — Я не столь бесчестен. Я пришел убить тебя.
Чарльз застыл, по-прежнему вцепившись рукою в рубаху, и уставился на Уильяма так, словно тот совершенно потерял рассудок.
— Убить меня? А твой отец об этом знает?
— Да.
Уильям с трудом произносил слова, увидев боль в глазах Чарльза.
— Видишь ли, только ты, рассуждая логично, мог пытаться убить меня.
— Пресвятая дева Мария и все святые!
Чарльз прошел к скамье во главе стола и тяжело опустился на нее спиной к Уильяму. Положив руки на колени, он в полном недоумении покачал головой.
— Отчего же, во имя всего святого, ты решил, что именно я стремлюсь убить тебя?
— Тебе нужны деньги, — просто пояснил Уильям.
— Деньги?
— Ну, трудно предположить, зачем кому-то потребовалось бы убивать меня, если речь не идет о моих землях и моих…
— А может быть, — перебил Чарльз подымаясь и смотря Уильяму в лицо, — может быть, затем, что ты — чванливый болван, который заслуживает хорошей трепки! Я передумал. Забирай своих людей и убирайся к чертям из моего поместья, — мы будем сражаться. Тупица! Деревенщина, пустая башка…