– Похоже на то, – кивнул Дэвид.
– Мы должны спасти ее, – с трудом выговорил Гай изменившимся голосом.
– Она пришла по собственному желанию, – угрюмо сказал Дэвид.
– Моя жена! – Осберн повернул Филиппу лицом к холлу и утер слезы. – Моя жена, которую я считал умершей, вернулась ко мне. Это чудо. Чудо!
Люди Осберна приветственно зашумели, на губах Филиппы появилась робкая улыбка.
– Так вот почему он говорил так громко, – догадалась Элисон. – Он знал, что она скрывается где-то здесь.
– Вероятно.
Элисон снова хотела подойти к ним, но Дэвид больно дернул ее за руку.
– Она сделала свой выбор.
– Еще бы ей не выйти. – Элисон едва могла говорить от ужаса и негодования. – Она моя подруга, а он нам угрожал.
– Я не глухой.
– Мы не можем отдать ее ему, – с тревогой сказала Элисон.
– Она сделала свой выбор, – твердо повторил Дэвид и окончательно потерял терпение. – Ты думаешь, мы имеем право разлучить мужа с женой?
Со стоном отчаяния Гай исчез в тени под лестницей.
– А Осберн ведь не кто-нибудь, – неумолимо продолжал Дэвид. – Он кузен короля.
– Он знаменитый рыцарь.
– Он чуть не убил ее.
Жестами и улыбками Осберн выражал свой восторг по поводу встречи с женой. Если бы Элисон не знала его гнусную натуру, она могла бы поверить в его искренность.
– Если то, что ты сказала мне в огороде, правда, Осберн не убьет ее, опасаясь королевского гнева.
– О нет. Он только изобьет ее до бесчувствия. А кто узнает, если он ее и убьет? Кому какое дело? Женщины знают, кто такой Осберн, а мужчины слишком глупы и бесчувственны, чтобы что-нибудь понимать, – закричала Элисон в бешенстве от его глупости и равнодушных рассуждений.
– Папочка? – почувствовав тревогу и смятение взрослых, к нему подкралась Бертрада. – Что случилось? Почему вы ссоритесь?
– Мы не ссоримся, милая. – Одной рукой Дэвид прижал ее к себе, другой он по-прежнему крепко удерживал Элисон. – Твоя новая мама будет скучать по своей служанке, вот и все.
– Леди Элисон… – Леди Эдлин прошептала это имя как какое-то магическое заклятие. Никакой обрученной невесте нельзя было присутствовать при подобной сцене. Но у Элисон не осталось душевного тепла, чтобы успокоить девушку. Переживания за подругу подавили в ней все другие чувства. За подругу, которую ей больше не увидеть.
Филиппа и Осберн стояли у стола.
– Элисон, я еду с ним, – робко сказала Филиппа.
– Вызови его на поединок, – повернувшись к Дэвиду, потребовала Элисон.
Дэвид стал пунцовым.
– Не могу.
– Я для этого и нанимала тебя. Пришло время отработать полученные деньги. Вызови его.
– Это было бы бесполезно.
Осберн усмехнулся.
– Разве вы не знали? Я – новый телохранитель короля.
– Что вы хотите этим сказать? – Это был глупый вопрос, но Элисон была уверена, что не поняла что-то.
– Я хочу сказать, что ваш сэр Дэвид и я сразились в присутствии короля, и я одержал победу.
Это было невозможно. Это было просто невозможно.
– Я говорил тебе, что потерпел поражение. Ты меня не слушала. Ты настояла на том, чтобы нанять меня.
– Ты никогда не говорил мне.
– Ты не назвала своего врага. Ты не сказала, кто мучил тебя. Если бы ты это сделала, я бы рассказал тебе все. Такие поражения не забываются.
Значит, ее гениальный план был обречен с самого начала, и все потому, что она не дала себе труда разобраться как следует. Она думала только о славе легендарного наемника, а теперь Осберн заберет жену и ребенка, и никто за них не заступится. Бессильный гнев овладел ею.
– Прости меня, – печально сказала Элисон Филиппе.
– Мне нечего прощать. Ты дала мне приют, но теперь я возвращаюсь к нему.
Осберн торжествовал.
– Она любит меня, Элисон.
– Я буду ему лучшей женой на этот раз, – поспешно добавила Филиппа.
– Ты всегда была хорошей женой, – голос Элисон прерывался.
Осберн продолжал, как будто и не слышал этого разговора.
– Я на вас зла не держу, сэр Дэвид. Это все дело рук вашей жены, но я не стану осаждать ваш замок или уговаривать короля лишить вас земель, которые вам так дорого достались, при условии, что ничего подобного больше не случится.
– Да, это много для меня значит, – признал Дэвид, как будто Осберн удостоил его какого-то благодеяния.
– Ты жалкий трус. – Элисон даже не понимала, кому предназначались эти оскорбления. – Ты ничтожный предатель! – Она всегда знала, что Осберн гнусный негодяй, но Дэвид… Дэвиду она верила. Она верила в его легендарную славу, а он… он обрек женщину на смерть ради своих земель и ее богатства.
– Я поступаю правильно, – сказал Дэвид. – Возможно, впервые в жизни.
– Пусти меня! – Вырвавшись из его рук, Элисон обежала вокруг стола и упала на колени у ног Филиппы.
– Я обещала сберечь тебя… я обещала и не сдержала слова.
У леди Эдлин вырвалось рыдание, которое послужило сигналом для остальных, и служанки тоже начали всхлипывать.
– Нет. – Филиппа решительно коснулась головы Элисон. – Никогда не думай так. Ты – моя лучшая подруга.
Одна за другой женщины разразились слезами. Презрительно фыркнув, Осберн кликнул своих людей.
– Собирайтесь. Мы должны выехать отсюда засветло. Филиппа, мы немедленно отправляемся.
Он повлек ее за собой к двери.
– Ты не нарушила свое обещание, – обратилась она на ходу к Элисон. – Всегда помни об этом.
Элисон широко раскрыла глаза. Ребенок. Она обещала уберечь ребенка, и Филиппа сейчас уезжает одна, без Хейзел. Осберн, наверно, забыл о ней в своем торжестве.
Но и Дэвид забыл о ней. Он не мог вынести рыданий, не мог вынести презрительных женских взглядов. Даже его друг Гай Арчер, знавший о его испытаниях, смотрел на него с негодованием.
Больше того, он не мог вынести подавленного, потрясенного вида Элисон, все еще стоявшей на коленях.
– Я уверен, что этот сукин сын добром не уберется, – пробормотал он и, вскочив на ноги, последовал за Осберном.
Полуденное солнце пробилось сквозь облака. Дэвид, прищурившись, смотрел на столпившихся у конюшни людей. Роджер покачивался в седле, один глаз у него заплыл, на лбу была огромная шишка. Дэвид слышал их голоса и резкие приказания Осберна.