Уитни с усилием постаралась заглушить всевозрастающую неприязнь и заставила себя вернуться к уже имеющимся сведениям. После их разговора на маскараде Клейтон Уэстморленд, должно быть, сразу же обратился к отцу и постарался приобрести ее себе в жены. Отец недаром говорил вчера ночью о том, что «все устроено». Это, несомненно, означает, что предварительный брачный контракт уже подписан.
Добившись своего, Клейтон, этот законченный негодяй, поселился со слугами в своем логове всего в двух милях от ее дома!
— Невероятно! — прошептала вслух Уитни. Более того, смехотворно, абсурдно! Но так это или нет, жестокая правда в том, что она против воли связана этой гнусной, отвратительной помолвкой с герцогом Клеймором. Обручена со скандально известным развратником, грязным повесой!
Боже, да он так же омерзителен, как и ее отец. Отец…
Мучительное воспоминание о бессердечном предательстве отца оказалось гораздо сильнее того, что была способна вынести сейчас Уитни.
Девушка подтянула ноги к груди, обхватила их руками и прислонилась лбом к коленям.
— О папа, — прерывисто прошептала она, — как ты мог сделать такое со мной?
Комок в горле все рос, непролитые слезы жгли глаза, и боль в сердце становилась все более нестерпимой. Но она не позволит себе раскиснуть, не поддастся. Нужно быть сильной. Враги превосходили ее численностью — двое против одной… нет, трое, если тетя Энн была участницей этого чудовищного заговора.
Мысль о том, что любимая тетя тоже предала ее, едва не сломила волю девушки. Судорожно сглотнув, Уитни взглянула в окно. Да, сейчас она в одиночестве, но, когда Пол вернется, он не задумываясь встанет на ее защиту.
Ну а пока, твердо напомнила она себе, придется полагаться лишь на собственные мужество и решимость, уж этого-то ей не занимать, а кроме того, Клейтону еще не пришлось по-настоящему узнать, с какой упрямой натурой ему придется иметь дело. О, да, она прекрасно справится со всем сама до возвращения Пола.
Уитни с истинным злорадством начала придумывать способы перехитрить, обмануть, одурачить, вывести из себя и сорвать планы герцога. К тому времени, как она покончит с ним, его светлость поймет, что если он хочет провести оставшиеся годы в радости и покое, то ни в коем случае не должен жениться на ней! Возможно, если Уитни проявит достаточно хитрости и по-умному поведет себя, то сумеет ловко выпутаться из создавшегося положения и добиться, чтобы Клейтон сам разорвал помолвку. И к тому времени, когда вернется Пол, все происходящее превратится всего-навсего в досадное воспоминание.
В дверь тихо постучали. Вошла тетя Энн, на губах которой застыла сочувственная, ободряющая улыбка. Кто она — друг или враг?
Уитни не трогалась с места, настороженно наблюдая за тетей.
— Когда ты узнала обо всем этом, тетя Энн? — как можно бесстрастнее и спокойнее спросила девушка.
— В тот день, когда начала рассылать письма твоему дяде в четыре европейские страны и отменила свою поездку в Лондон, — объяснила леди Энн, присаживаясь на кровать.
— Правда? — хрипло прошептала Уитни.
Так, значит, тетя Энн пыталась отыскать дядю Эдварда и позвать его на помощь; она не предала племянницу. Сладостно-горькое чувство пронзило Уитни, ломая все возведенные ею преграды, и подбородок девушки невольно задрожал. Плечи затряслись от облегчения и горя, и, когда руки тети обвились вокруг нее, Уитни наконец дала волю громким душераздирающим рыданиям, и так долго сдерживаемые слезы хлынули бурным потоком.
— Все будет хорошо, — утешала Энн, приглаживая спутанные волосы племянницы.
Немного успокоившись, Уитни обнаружила, что чувствует себя значительно лучше. Она вытерла глаза и даже умудрилась криво улыбнуться:
— О, тетя, какое ужасное положение! Ну не кошмар ли это?
Энн горячо согласилась, что все именно так и есть, а потом исчезла в примыкающей к спальне ванной, откуда появилась с полотенцем, смоченным в холодной воде.
— Вот, дорогая, положи это на глаза. Чтобы веки не распухли.
— Я собираюсь замуж за Пола, — пробормотала Уитни, послушно Прижимая полотенце к глазам. — Я добивалась этого с самого детства! Но будь это и не так, все равно не вышла бы за этого… этого распутного повесу!
Уитни в гневе села и отбросила полотенце как раз вовремя, чтобы заметить нахмуренный лоб тетки.
— Ты ведь на стороне Пола, тетя Энн? — с тревогой спросила девушка, внимательно изучая бесстрастное лицо тетки.
— Я на твоей стороне, дорогая. Только на твоей. И желаю тебе добра. — Энн направилась к двери и, оглянувшись, добавила:
— Сейчас пошлю к тебе Клариссу. Уже почти полдень, а его светлость сообщил, что приедет в час дня.
— Его светлость! — повторила Уитни, взбешенная несвоевременным упоминанием о высоком положении Клейтона.
Ко всем остальным титулованным аристократам обращались «ваша милость»и «милорд», но не к герцогу: он был знатнее всех, и поэтому его почтительно именовали «ваша светлость».
— Уитни, приказать погладить твое новое платье из шалли? — не обращая внимания на ее реакцию, поинтересовалась тетя Энн.
Уитни уныло посмотрела в окно. Половина неба была ярко-синей, обещавшей прекрасный солнечный день, д??угую половину затянули тучи, угрожавшие вот-вот разразиться дождем. Поднялся ветер, качавший верхушки деревьев. Вряд ли сегодня уместно стараться выглядеть как можно лучше… и, если она не желает становиться объектом восхищения Клейтона Уэстморленда, она предстанет перед ним настоящим чучелом! Она наденет что-нибудь убогое, поношенное и давно вышедшее из моды, и самое главное, то, за что не было заплачено его деньгами.
— Нет. Я найду что-нибудь другое. Когда вошла Кларисса, решение было уже принято, и, хорошенько обдумав идею, Уитни преисполнилась мрачным удовлетворением.
— Кларисса, помнишь черное платье, которое надевала Хевершем, когда мыла лестницу? Посмотри, сможешь ли ты его найти?
На добродушном лице Клариссы светилось сочувственное недоумение.
— Леди Джилберт рассказала мне, что случилось вчера вечером, детка, — сказала она. — Но, если намереваетесь восстановить этого человека против себя, знайте, что делаете ужасную ошибку.
Доброта и сострадание в глазах Клариссы едва не заставили Уитни снова разразиться слезами.
— О Кларисса, пожалуйста, не спорь со мной, — умоляюще попросила она. — Только скажи, что поможешь. Если я буду выглядеть настоящей уродиной, и к тому же стану действовать с умом, и не отступлю от своего, может, сумею заставить его сдаться и уехать.