— Превосходно. В таком случае мы можем избавиться от этого уродливого чепца.
Протянув руку, он снял крохотный чепчик с головы Уитни. Девушка мгновенно вспылила и, залившись краской, разъяренно прошипела:
— Вы грубый, несносный… Но при виде веселых искорок в серых глазах поспешно стиснула зубы.
— Продолжайте, — поощрял Клейтон. — Кажется, вы остановились на том, что я несносный…
Ладони Уитни положительно чесались стряхнуть пощечиной с его физиономии издевательскую ухмылку, но она сдержалась и глубоко, прерывисто вздохнула.
— Хотела бы я найти верные слова, чтобы объяснить, как ненавижу вас и все, что вы олицетворяете.
— Уверен, что будете продолжать искать, пока не добьетесь своего, — дружелюбно согласился он.
— Знаете ли вы, — продолжала Уитни, сосредоточенно уставясь в пруд, — что я ненавидела вас с самого первого вечера маскарада, и это чувство лишь усиливалось с каждой последующей встречей.
Согнув ногу в колене, Клейтон положил на него руку и несколько долгих мгновений молча, бесстрастна взирал на девушку.
— Мне очень жаль слышать это, — мягко сказал он, — потому что вы мне показались самой прелестной и очаровательной девушкой, которую я когда-либо встречал.
Уитни была так испугана неожиданной нежностью, что, резко повернув голову, стала вглядываться в его лицо, пытаясь разглядеть иронический блеск в глазах. Но Клейтон, протянув руку, осторожно провел пальцем по ее щеке.
— И бывали мгновения, когда вы оказывались в Моих объятиях и не проявляли ни малейшего следа той ненависти, которую, по вашим словам, всегда чувствовали ко мне. Откровенно говоря, мне казалось, что вы наслаждаетесь моими ласками.
— Никогда! Никогда, слышите?! Я всегда находила их…
Уитни в отчаянии пыталась подобрать нужное слово, но язык напрочь сковало сознание того, что знали они оба: ее предательское тело отвечало на его прикосновения и поцелуи.
— Я всегда находила их… крайне тревожащими! Клейтон неспешно провел костяшками пальцев по ее подбородку до мочки уха; по спине у нее пробежала дрожь.
— Эти моменты волновали и меня, малышка, — еле слышно пробормотал он.
— Однако вы постоянно пытались преследовать меня своими знаками внимания, хотя я настоятельно просила вас не делать этого! — взорвалась Уитни. — И почти уверена, что вы опять ожидаете очередной возможности наброситься на меня!
— Верно, — признал Клейтон с гортанным смешком. — Меня притягивает к вам, словно мошку к огню. В точности, как вас ко мне.
— Ах вы, самонадеянный ублю… — едва не завизжала она изо всех сил.
Но его указательный палец прижался к ее трясущимся губам, заставив девушку замолчать. Клейтон, широко улыбаясь, покачал головой:
— Мне жаль лишать вас любимого эпитета, но авторитетнейшие люди утверждают, что в законности моего происхождения нет ни малейших сомнений!
Ее жизнь разбита, а он смеется!
Отшвырнув его руку, Уитни вскочила и монотонно проговорила:
— Прошу простить меня, я очень устала. И собираюсь поскорее вернуться. К сожалению, я не могу разделить ваше веселое настроение. Собственный отец продал меня совершенно незнакомому человеку, высокомерному, бессердечному, самовлюбленному негодяю, не заботясь о моих чувствах…
Клейтон с присущей ему грацией пантеры мгновенно оказался на ногах и, сжав ее запястья сильными пальцами, словно железными оковами, притянул к себе.
— Позвольте мне перечислить все преступления, которые я совершил против вас, Уитни, — невозмутимо начал он. — Я настолько бессердечен, что спас вашего отца от долговой тюрьмы, заплатив все его долги. Я настолько эгоистичен, что оставался в стороне, наблюдая, как вы флиртуете с Севарином; так высокомерен, что позволил вам сидеть рядом с ним на этом проклятом пикнике и издеваться надо мной, хотя мой рот еще горел от ваших поцелуев. Почему я делал все это? Я, такой жестокий подлец; хочу дать вам свое имя, недоступное для других, самое высокое положение в обществе и беззаботную, счастливую, полную роскоши жизнь. И за все это, по вашему мнению, я достоин Лишь ненависти и презрения?
Плечи Уитни устало опустились. Проглотив комок в горле, она отвела взгляд, чувствуя, что сбита с толку и несчастна и не ощущает, как прежде, своей правоты, хотя… хотя и не все, что утверждает Клейтон, безоговорочная истина.
— Я… не знаю, чего вы заслуживаете. Клейтон слегка приподнял ее подбородок.
— Тогда я скажу вам, — шепнул он, — что не заслужил столь сильных чувств и уж тем более осуждения и ненависти за пьяную выходку вашего отца вчерашней ночью! Это все, о чем я пока прошу вас.
К полнейшему унижению Уитни, глаза ее наполнились слезами. Украдкой смахнув предательские капли, девушка покачала головой, отказываясь от предложенного платка.
— Я просто устала. Не слишком хорошо спала ночью.
— Я тоже, — с чувством сказал Клейтон, провожая ее к дому.
Дверь открыл Сьюелл, а из гостиной донеслись взрывы смеха и громкие шутливые замечания по поводу очередной партии в вист.
— Завтра утром мы отправимся на прогулку верхом, — предупредил Клейтон. — Но если мы не желаем быть предметом пересудов ваших гостей, думаю, будет лучше, если встретимся у конюшни в десять.
Поднявшись к себе, Уитни сняла передник и поношенное платье. Хотя еще не было двух часов дня, она чувствовала себя вымотанной и измученной. Девушка понимала, что необходимо выполнять обязанности хозяйки и показаться внизу, но сжималась от ужаса при одной мысли о деланной улыбке, приклеенной к лицу, как маска, и веселой болтовне, которую придется выслушивать. И если хотя бы один человек скажет хоть слово о герцоге Клей-море, у нее начнется истерика!
Золотистое покрывало было аккуратно откинуто, и постель, казалось, манила Уитни. Возможно, недолгий сон восстановит ее силы, улучшит настроение и позволит думать яснее, решила девушка. Она улеглась на прохладные простыни, тяжело вздохнула и закрыла глаза.
Когда она проснулась, луна уже высоко поднялась в черном бархатистом небе. Уитни перевернулась на живот, ища забвения в благословенном сне, прежде чем окончательно вернуться в мучительную реальность, к терзающим неотвязным мыслям.
Когда Уитни на следующее утро подошла к конюшне, Клейтон, прислонившись к забору, дружно смеялся вместе с Томасом. Девушка с трудом улыбнулась старшему конюху, но улыбка тут же замерла на ее губах при виде человека, с непринужденным видом стоявшего рядом с ним. Она даже не удосужилась ответить на приветствие Клейтона. Тот, безропотно вздохнув, выпрямился и кивком указал на Хана, которого уже выводили из стойла: