Уверенная в том, что Шерри сейчас разразится восторженными восклицаниями или, по крайней мере, отдаст предпочтение той или иной ткани, Уитни, улыбаясь, ждала. Однако Шерри не знала, что сказать, и едва не плакала. Затем, вздернув подбородок, бросила взгляд на женщину, которую называли мадам Ласаль, настоящего генерала в юбке, и ни с того ни с сего спросила:
— А есть у вас что-нибудь красное?
— Красное? — Мадам всплеснула руками и выпучила глаза. — Красное?! Нет, нет, мадемуазель, только не с вашими волосами!
— А мне нравится красное, — стояла на своем Шерри.
— В чем же дело? — дипломатично заметила мадам, ни на минуту не усомнившись в собственной правоте. — Можно обить красным мебель, повесить красные гардины, но самой не носить этот цвет, мадемуазель. Небо и так наградило вас волосами редчайшего красноватого цвета, и было бы просто грешно не оттенить вашу удивительную природную красоту.
Шерри с трудом удержалась от улыбки, настолько витиеватой была речь француженки, и заметила, что герцогиня тоже едва не прыснула со смеху. Моментально забыв, что герцогиня только прикидывается ее другом, а на уме у нее совсем другое, Шерри обратилась к ней:
— Значит, в красном я буду выглядеть ужасно?
— Oui! [8] — воскликнула экзальтированная француженка.
— И никакие силы не заставят мадам сшить мне красное платье, как бы я ни просила? — Глаза Шерри весело блеснули.
— Скорее мадам утопится в Темзе, — шутливо сказала герцогиня.
— Oui! — хором воскликнули швеи, и несколько минут в комнате звенел веселый смех восьми женщин.
Уже прошло несколько часов, но Шерри никак не могла уйти и стояла в сторонке, пока Уитни и мадам Ласаль вели нескончаемый разговор о модных фасонах и подходящих тканях. В какой-то момент Шерри подумала, что разговор подошел к концу, но тут они принялись обсуждать банты, тесьму, окантовку и прочие мелкие детали. Когда же Шерри поняла, что швеи собираются работать в этой комнате круглые сутки, она не выдержала и заявила:
— У меня уже есть пять платьев, почти по одному на каждый день недели.
Все моментально умолкли и уставились на Шерри.
— Думаю, пяти платьев вам едва хватит на день, — с улыбкой заметила герцогиня.
«Пять раз в день менять платья? Сколько же на это уйдет времени!»— с ужасом подумала Шерри, но промолчала. Когда они вышли из комнаты, Шерри решила сказать герцогине, что не намерена становиться членом их семьи, после чего уединиться в тиши своей спальни.
— Я не могу пять раз в день менять платья, — первой заговорила она, нарушив молчание, когда они с Уитни шли по длинному коридору. — Да и ни к чему все это…
— Очень даже к чему, — возразила Уитни с улыбкой, но Шерри не обратила на это никакого внимания.
«Что с ней? — забеспокоилась Уитни. — Почти не разговаривает, замкнулась в себе».
— В сезон женщине нужно много нарядов: для езды в экипаже и верховой езды, для пеших прогулок, для обедов, для вечерних и утренних приемов. И это лишь самое необходимое. А невесте Стивена Уэстморленда потребуется еще платье для оперы и драматического театра…
— Я не его невеста и не имею ни малейшего желания становиться ею, — твердо заявила Шерри, не дав Уитни договорить и взявшись за ручку двери своей спальни. — Весь день я пыталась объяснить, что мне не нужны все эти наряды. Либо вы дадите возможность моему отцу заплатить за них, либо аннулируете заказ. А теперь, с вашего позволения…
Уитни взяла Шерри за руку.
— Вы не невеста Стивена? — встревожилась она. — Что это значит?
В это время появилась прачка с кучей белья. Уитни умолкла и, как только прачка прошла мимо, спросила:
— Не поговорить ли нам у вас в комнате?
— Не сочтите меня невежливой, ваша светлость, но нам не о чем говорить, — ответила Шерри, очень гордясь тем, что голос ее при этом не дрогнул ни от волнения, ни от печали.
— Полагаю, вы ошибаетесь, — к немалому удивлению Шерри, возразила герцогиня с улыбкой и толкнула дверь. — Нам о многом нужно поговорить.
Все ясно, подумала девушка. Сейчас герцогиня обрушит на нее град упреков в грубости и неблагодарности. Но Шерри не собиралась извиняться, вместе с герцогиней вошла в спальню и молча ждала, что будет дальше.
В считанные секунды Уитни оценила ситуацию. За отказом Шерри от помолвки, ее отчужденностью и гордым равнодушием кроется глубокая обида. И виноват во всем Стивен. Он единственный мог всерьез обидеть эту добрую, непосредственную девушку.
Готовая на все, только бы исправить оплошность этого идиота Стивена, оттолкнувшего женщину, буквально созданную для него, Уитни осторожно спросила:
— Что произошло? Почему вы сказали, что не помолвлены со Стивеном и не имеете ни малейшего желания становиться его невестой?
— Оставьте, прошу вас, — произнесла Шерри с плохо скрываемой горечью. — Я не помню, кто я, где родилась, но во мне все кипит от обмана и лжи, и дальше так продолжаться не может, я просто не выдержу, хватит притворяться, будто вы жаждете видеть меня своей родственницей, это бессмысленно.
— Прекрасно, — сказала герцогиня, ничуть не обидевшись. — Обойдемся без притворства.
— Благодарю вас.
— Вы даже не представляете себе, как я мечтаю породниться с вами.
— И, насколько я понимаю, собираетесь меня убедить, что лорд Уэстморленд по-прежнему остается любящим женихом.
— Не смешите меня, — весело заявила герцогиня, — об этом не может быть и речи!
— Что? — Шерри подумала, что ослышалась.
— Стивен Уэстморленд вообще не уверен в том, что ему следует жениться, а тем более на вас. И на это есть веские причины.
Шерри невольно рассмеялась:
— По-моему, здесь все чуть-чуть сошли с ума.
— Возможно, — коротко вздохнула Уитни. — А теперь, если не возражаете, давайте сядем, и я расскажу вам все, что смогу, о графе Лэнгфорде. Но прежде я должна знать, почему вы решили, что он не хочет жениться на вас.
Шерри не понимала, что кроется за этим предложением Уитни, и не знала, что делать, хотя само по себе предложение было заманчивым, поскольку граф оставался для Шерри загадкой.
— Но что заставило вас вмешаться в эту историю? — спросила она.