— Подруге в очках?
— Точно, дорогуша.
— Она родила ребенка дома или в больнице?
— Точно никто не знает, дорогуша. Совершенно в духе Нэнси. В один прекрасный день она просто появилась с коляской. Толкала ее перед собой по снегу довольная, как слон. — Она хрипло рассмеялась. — Если бы несколько месяцев назад она не заявила, что забеременела, я бы подумала, что она его украла.
— Вполне с вами согласна.
— Хорошо знакомы с Нэнси, правда, милочка? — Женщина была готова продолжать в том же духе весь день.
— Не то чтобы очень. Мой брат работал на «Кэммел Лэйрдс», а Нэнси с Томми были у него на свадьбе, — объяснила Фло. — Я и видела-то ее всего несколько раз. — Она уже не чаяла, как ей уйти.
— Ну, стоило Томми приударить за нею, как она упала к его ногам. Она платила шиллинг в неделю за страхование жизни — я знаю об этом только потому, что муж моей подруги — страховой агент, и мы еще шутили, что она собирается в один прекрасный день отравить его, грязного жулика и бабника. О, смотрите, а вот и Нэнси.
Из-за угла показалась Нэнси О'Мара. Она не замечала ни Фло, ни соседки, все ее внимание было поглощено обитателем коляски. Нэнси покачивала головой, смеялась и цокала языком. Потом она остановилась, притянула коляску поближе к себе и что-то сказала лежащему внутри малышу. И снова рассмеялась. На лице у нее застыло выражение, которое Фло редко доводилось наблюдать у кого-нибудь раньше: полное и абсолютное счастье, как будто все, о чем она только могла мечтать, уже сбылось.
— Похоже, она любит этого малыша до безумия, — пробормотала женщина в цветастом халате.
К удивлению женщины, Фло повернулась на каблуках и удалилась.
Она вернулась на работу с получасовым опозданием, и Стелла Фриц бросила на нее любопытствующий взгляд, но у Фло не нашлось сил извиняться. Весь день она работала как проклятая, с избытком компенсируя время своего опоздания. Она разрывалась между жалостью, яростью и ненавистью к сестре, так подло и беспощадно обманувшей ее. Но надо всеми остальными чувствами преобладала ревность. Перед ее глазами стояло светящееся счастьем лицо Нэнси — счастлива она была потому, что без проблем заполучила ребенка Фло. Вот уже восемь месяцев малыш в полном распоряжении жены Томми, она ухаживает за ним, баюкает его, видит, как он растет; незабываемые, чудесные мгновения, которых лишена его настоящая мать. Фло представила, как прижимает сына к своей груди, и у нее возникло странное чувство, напомнившее ей те моменты, когда она отдавалась Томми.
Я заполучу его обратно, поклялась она, но вспомнила лицо Нэнси — и ей стало не по себе. —«И даже не думай, что когда-нибудь он достанется тебе, потому что прежде я убью его. Он — мой!» — сказала та женщина. В том, как она смотрела на ребенка, было что-то болезненное. Она слишком сильно любила его. Томми всегда утверждал, что с головой у нее не все в порядке, и даже Марта назвала ее странной, уэльской ведьмой, что, впрочем, не помешало отдать ей ребенка своей сестры, с горечью думала Фло. День продолжался, и она с легкостью представила себе, как Нэнси О'Мара душит крохотное тельце расшитой кружевами подушкой, лишь бы не позволить Фло завладеть малышом.
Может, ей удастся выхватить его из коляски, увезти в другой город… но Фло понимала, что у нее не будет возможности выкрасть его. Она готова поспорить на сто фунтов, что Нэнси больше никогда не оставит ребенка одного перед магазином. Теперь, когда Нэнси знает, что Фло узнала его, она будет сопровождать его неотступно, как тень смерти.
Когда Фло, кипя от негодования, ворвалась в дом, Марта накрывала на стол. Двигалась она воровато, и Фло мгновенно догадалась почему: Нэнси О'Мара наверняка дождалась ее у ворот пивоварни, чтобы сообщить о случившемся.
Теперь, когда настало время излить бешенство, накопившееся с обеденного перерыва, завопить о страшной несправедливости, Фло не спешила. К чему?
Мать что-то напевала в кухне.
— Это ты, Фло? — окликнула она.
— Да, мам.
— Я только что говорила Марте, что сегодня я заказала индейку на Рождество. Мне и в голову не приходило, что они принимают заказы так рано, но, как заметил мясник, осталось всего одиннадцать недель.
— Это будет здорово, правда, Фло? — радостно спросила Марта. — Может быть, в этом году Альберт останется с нами. Знаешь, мам, — крикнула она, — может быть, стоит внести Альберта в список на заказ индейки.
— Может быть. Я не подумала об этом.
— К Рождеству меня здесь не будет, — сказала Фло. Эти слова, казалось, вырвались у нее совершенно непроизвольно.
У Марты отвисла челюсть, она испугалась.
— Почему?
— Тебе чертовски хорошо известно, почему. Потому что я больше ни одной минуты не могу жить с тобой под одной крышей.
В комнату быстро вошла озабоченная мать, держа тарелки с тушеными овощами.
— Сал! — завопила она. — Ужин на столе. Он чертовски скудный. У мясника не нашлось ни грамма мяса. — Она вытерла руки о фартук. — Я не расслышала? Кого это здесь не будет к Рождеству?
— Спроси у Марты, — резко ответила Фло. — Я не буду пить чай, мам. У меня был жуткий день, я пойду прилягу.
В комнату ворвалась Салли, вне себя от счастья, потому что сегодня утром пришло письмо от Джока. Она поцеловала свою сестру в щеку.
— Привет, Фло, — пропела она.
Счастливое настроение Салли только усилило вселенскую скорбь Фло, но она крепко и тепло обняла сестру и поднялась наверх. Как ни удивительно, едва голова Фло коснулась подушки, она мгновенно заснула.
В комнате было уже совсем темно, когда она проснулась. Должно быть, кто-то заходил, потому что занавески были задернуты. Фло собиралась с мыслями, вспоминая события дня, когда ощутила какое-то движение в комнате. Когда глаза привыкли к темноте, Фло увидела мать, сидящую на краю кровати. Та смотрела, как она спит.
Мать, должно быть, почувствовала, что Фло проснулась.
— Я думала о твоем дяде Шеймусе, — мягко сказала она.
— Никогда не слышала ни о каком дяде Шеймусе, — тупо сказала Фло.
— Он умер задолго до твоего рождения, его застрелили англичане на берегах Лиффи. Он занимался контрабандой оружия для ИРА.
— Сколько ему было? — В другое время Фло не преминула бы подробно расспросить о дяде-романтике, пусть даже с дурной репутацией. Сейчас ей было все равно.
— Девятнадцать. Мне исполнилось десять, когда он погиб, но я помню Шеймуса так, будто это было вчера. Он был отличным парнем, полным идеалов, хотя не многие, в особенности англичане, могли бы с ними согласиться. — Мать тихонько вздохнула. — Я все еще скучаю по нему.
— Почему ты вспомнила его именно сейчас?
— Ты напомнила мне его, вот почему — горячая головушка, сначала делаешь, а потом думаешь. Ох, Фло! — Мать повысила голос. — Почему ты не думала о тех проблемах, которые могут возникнуть из-за того, что ты спишь с женатым мужчиной? Святой Боже, девочка, мы были таким счастливым семейством. А теперь все рухнуло.