— Не надо, я уж новое сделаю.
Она перечитала еще раз написанное черным маркером и не удержалась от вопроса:
— А зачем? Почему ты мне посылаешь письма?
Сосед нахмурил брови.
— А это не тебе!
— Как?! — растерялась Карина. — Я их уже месяц получаю! — У нее и мысли никогда не возникало, что послания могут быть адресованы не ей.
Мальчик все-таки взял у нее листок и пояснил:
— Это деду Гене от бабы Маши!
— А-а-а, — закивала Карина, — понятно.
Кирюша несмело улыбнулся.
— Ну вот.
— Подожди, — спохватилась она, — как же от бабы Маши, если послания ты отправляешь?!
Малыш покрутил пальцем у виска.
— Ты глупая, что ли?! Дед Гена никогда не влюбится в бабу Машу, если будет знать, что это я ему пишу!
— А ты… ты хочешь, чтобы они влюбились?
Кирюша покачал головой, точно удивляясь ее несообразительности.
— Ну конечно! За дедом Геной нужно ведь ухаживать! А баба Маша не может сама прибить полочки для цветов!
— Да-а-а, — протянула Карина, — это ты здорово придумал.
— А как же! — засмеялся мальчик. — Дед Гена говорит… ну не говорит, конечно, он пишет только, что я умненький. Ты ведь знаешь деда Гену?
— Немножко, — кивнула девочка, ощущая, как по щекам разливается жар.
Вокруг нее столько всего происходило, а она ничегошеньки не замечала. И все думала, почему же вихрь событий не подхватывает ее и не кружит, как других?
«Слепых вихрь обходит стороной — щадит», — поняла Карина, и ей стало обидно, что она все это время, погруженная в себя и занятая только собой, столь многого не замечала.
— А ты на первом этаже живешь, да? — оторвал ее от размышлений Кирюша.
— Ага.
Мальчик позвенел связкой ключей и хитро посмотрел на нее.
— А у меня дома есть «варенка» и целый батон! Ты могла бы зайти ко мне в гости. — Неожиданно глаза мальчика расширились, и он быстро прибавил: — Только если ты не воровка!
Карина поперхнулась.
Кирюша успокоенно махнул рукой и стал открывать двери.
— Это на всякий случай, — пояснил малыш. — Моя Аленка говорит, всегда нужно спрашивать!
Карина вошла в чисто убранную прихожую, сняла куртку и поинтересовалась:
— А Аленка — это кто?
— Моя сестра, — убегая на кухню, крикнул Кирюша. — Иди сюда, варенка у меня тут!
Она прошла в светлую кухню, где посредине находился стеклянный стол, а на нем одиноко стояла банка вареной сгущенки.
— Садись, — выдвинул для нее из-под стола табуретку Кирюша. Сам же вынул из буфета батон и начал старательно намазывать толстым слоем сгущенку на булку.
— А ты давно тут живешь? — осторожно спросила Карина. — Я тебя почему-то раньше тут не видела.
— Я раньше в другом месте жил. С мамой, — подвигая к ней бутерброд, объяснил мальчик.
— Спасибо, — Карина попробовала угощение и благодарно воскликнула: — Вкуснотища!
— Ну и я про то! — обрадовался Кирюша и подвинул к ней еще один бутерброд.
— А ты долго еще будешь гостить у сестры?
— Всегда, — с набитым ртом ответил он.
— А мама?
— Мама уехала к папе.
— Надолго?
Ярко-голубые глаза уставились на нее.
— Навсегда.
— А куда? Далеко?
Мальчик поднял указательный палец.
Карина посмотрела на потолок, куда он показывал, и тогда до нее дошло.
— Прости, — выдохнула она, — я подумала… просто ты сказал уехала… вот я и…
— Конечно, уехала! — Кирюша намазал еще один кусочек булки сгущенкой. — На поезде таком специальном. Только он не по рельсам ходит, как другие, он прямо на небо.
Солнце в этот миг заглянуло в окно, лучи позолотили белоснежные волосы мальчика, и он, морщась от яркого света, весело сказал:
— Вот видишь! Это мама с папой передают мне привет! — Малыш вскочил и отдернул занавеску, чтобы запустить в кухню больше света.
Карина поднялась и тоже подошла к окну. На чистом, по-зимнему холодном небе сиял яркий шар.
— Если светит солнце, — негромко сказал Кирюша, — это значит, что у них там все хорошо.
— А если не светит? — против воли вырвалось у нее.
— Значит, все обычно, — пожал он плечами и со смехом прибавил: — А если гремит гром, ругаются, это наверняка!
Их взгляды встретились, и мальчик, точно оправдываясь, развел руками:
— Взрослых, что ли, не знаешь?!
Перед вторым уроком, когда возле кабинета алгебры собрались почти все ученики, пришла Катя Лопухова из 9-го «Б». Девчонка приветливо кивнула Свете с Галей, но к ним не подошла, а прямиком направилась к Карине.
Катя остановилась и первым делом выпалила:
— Ничего не говори!
Карина кивнула, она и не собиралась говорить, просто даже не знала, что сказать.
— Спасибо, — прошептала Лопухова, — не представляю, как ты это делаешь, но… — Девчонка сжала кулак и показала ей. — Твой секрет за семью замками. Можешь не бояться!
Одноклассники проводили удивленными взглядами Лопухову, посмеялись, пошептались… и забыли. Начался урок, а за ним еще один.
Карина записывала в тетрадь задачи и примеры, отвечала на вопросы учительницы, но мысли ее витали далеко от школы. Она думала о маленьком одиноком соседе с четвертого этажа, с которым провела вчера много-много часов, а ей показалось, что и часа не прошло. Она не уставала его слушать. Он знал ответы на все вопросы, а проблемам находил самые удивительные решения и говорил обо всем так, словно по-другому и быть не могло. За какие-то два месяца этот удивительный мальчик узнал о жильцах дома столько, сколько она не узнала, прожив с ними бок о бок много лет. Свои собственные беды показались ничтожными и глупыми по сравнению с несчастьями жизнелюбивого Кирюши. Она так часто чувствовала себя одинокой в кругу любящей семьи, какой-никакой подружки, любимца Артемона, а заброшенный мальчик, по-настоящему одинокий в пустой квартире, просто не находил времени, чтобы расстраиваться. Он искренне верил, что каждое доброе дело — это уголек в печку особенного поезда, который в конце жизни повезет его к родителям. И чем больше будет этих угольков, тем скорее будет мчаться поезд.
«А мой поезд, похоже, сломается еще до того, как оторвется от земли», — безрадостно размышляла Карина, спускаясь по лестнице.