Но она хочет, как лучше.
Нет, это не так.
Она хочет, чтобы тебя осмотрел лучший врач.
Она хочет манипулировать всем и вся.
Ты несправедлива…
Несправедлива? Несправедлива? И ты осмеливаешься говорить со мной о справедливости?
Относись к ней с юмором, пожалуйста. Это всем облегчит жизнь.
Так я стала пациенткой доктора Айзенберга — грубого и неприветливого старикана, лишенного какой бы то ни было теплоты, зато с непомерно раздутым самомнением. Неудивительно, что миссис Грей одобрила его кандидатуру.
Ежедневные телефонные звонки стали нормой моей жизни. Каждый день возникало какое-то новое дело, которое миссис Грей считала необходимым обсудить со мной. Чаще всего речь шла о какой-то бессмыслице.
Здравствуй, дорогая. Я хочу, чтобы ты сходила в «Каффс» на Саунд-Бич-авеню и купила своему мужу утренний выпуск «Уолл-стрит джорнал». Там статья про его однокашника по Принстону, Прескотта Лоуренса, который делает потрясающую карьеру на Уолл-стрит.
Насколько я знаю, Джордж получает «Уолл-стрит джорнал» в банке.
А вдруг сегодня не получит? Так что будь умницей, сходи в «Каффс» и купи газету.
Хорошо, хорошо, — сказала я, даже не собираясь исполнять эту глупую директиву. Уже днем раздался стук в дверь. На пороге стоял посыльный с копией «Уолл-стрит джорнал» в руке.
Вот газета, которую вы заказывали, — сказал он.
Я не заказывала.
Ну значит, кто-то заказал для вас.
Через час последовал телефонный звонок.
Дорогая, ты получила газету?
Я промолчала.
Обязательно проследи, чтобы Джордж прочитал статью о Прескотте Лоуренсе. И пожалуйста, на будущее: не надо так бурно реагировать на мои маленькие просьбы.
Изо дня в день она изводила меня своими звонками. Совершенно естественно, что месяце на четвертом моей беременности я сорвалась. Был жаркий июльский день — столбик термометра неумолимо полз вверх, влажность не отставала. В доме было невыносимо жарко. Я изнывала от духоты и чувствовала себя раздутой. спальня больше напоминала парилку. Вот уже несколько ночей я плохо спала.
И вот, как обычно, утром позвонила миссис Грей:
Доброе утро, дорогая…
Прежде чем она успела изложить свой распорядок дня, я повесила трубку. Телефон тут же зазвонил снова. Я не подошла. Спустя пять минут — еще звонок, но я не сняла трубку. И не отвечала весь день, хотя звонки раздавались с интервалом в двадцать минут.
После трех пополудни телефон замолчал. Я испытала невыразимое облегчение. Ведь я одержала маленькую победу. Наконец-то она уяснила, что к чему. И больше не будет травить меня.
Часам к шести вечера телефон вернулся к жизни. Решив, что это Джордж звонит предупредить меня о том, что задерживается на работе, я сняла трубку. Это была моя ошибка.
Здравствуй, дорогая.
Ее голос был, как всегда, невозмутимым.
Тебя не затруднит объяснить мне, почему ты бросила трубку сегодня утром?
Потому что я не хотела разговаривать с вами.
Возникла пауза. Я почувствовала, что она слегка опешила от такого заявления. Наконец она сказала:
Это недопустимо.
Мне плевать, допустимо это или нет. Просто я больше не стану мириться с вашим возмутительным поведением по отношению ко мне.
Она хохотнула:
Подумать только, мы сегодня такие смелые.
Дело не в смелости. Просто с меня довольно.
Боюсь, что тебе придется смириться с моей назойливой натурой. Потому что ты вышла замуж за моего сына и…
То, что я вышла замуж за вашего сына, не дает вам права диктовать мне, что делать.
Напротив, у меня есть все права. Ты носишь моего внука…
Он или она, это мой ребенок.
Только попробуй сбежать от этого брака, и ты очень скоро узнаешь, чей это ребенок.
Я не собираюсь бежать от брака.
Да нет, собираешься. Иначе почему твой брат навещает тебя каждую неделю?
Потому что он мой брат, вот почему. И мне здесь одиноко.
Это потому, что никто не испытывает к тебе симпатий, дорогая. Ты не вписываешься в местное общество… уверена, на это ты и жалуешься своему любимому братцу, пока вы коротаете время на пляже Тоддз-Пойнт…
Черт возьми, откуда вам известно про визиты моего брата?..
Городок маленький. Люди говорят. И что важно, говорят мне. И, дорогая, больше не произноси при мне ругательств. Я этого не переношу.
Мне плевать, что вы переносите, а чего нет…
Охотно верю, — мягко произнесла она. — Только помни: если ты захочешь уйти от Джорджа, меня это вполне устроит, как и мистера Грея. Только оставишь нам ребенка…
До меня не сразу дошел смысл ее слов.
Что вы сказали? — прошептала я.
Ее тон оставался мягким, сердечным.
Я сказала, что буду очень счастлива, если ты оставишь Джорджа после родов… конечно, при условии, что мы оформим опеку над ребенком.
Мы?
Джордж, разумеется… юридически.
Трубка задрожала в моей руке. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
Вы сами слышите, что говорите? — спросила я.
Какой странный вопрос, — фальшиво засмеялась она. — Естественно, я слышу, что говорю. Вопрос в другом: слышишь ли ты, дорогая?
Скажем, если я просто исчезну…
Куда? Подашься в леса? Снимешь какую-нибудь хибару в большом городе? Ты знаешь, что мы не пожалеем денег, чтобы найти тебя. И мы тебя найдем. В этом не сомневайся. И когда это произойдет, факт твоего бегства лишь укрепит наши позиции в суде. Конечно, ты можешь дождаться, пока родится ребенок, а потом подать на развод. Но прежде чем ты выберешь этот вариант, подумай: мистер Грей — партнер одной из наиболее влиятельных юридических компаний Уолл-стрит. При необходимости вся юридическая мощь этой конторы будет направлена против тебя. Поверь мне, суд признает тебя недобросовестной матерью, прежде чем ты успеешь открыть рот.
Трубка снова затряслась в руке. Мне вдруг стало нехорошо.
Ты еще на проводе, дорогая? — спросила она.
Я не могла говорить.
Я тебя огорчила, дорогая?
Молчание.
О, я чувствую, что огорчила. Хотя на самом деле всего лишь пыталась обрисовать тебе последствия, если вдруг ты решишься на какую-нибудь глупость. Но ты ведь не будешь делать глупостей, да, дорогая?
Молчание.
Я жду ответа.