— Да уж, самоубийцей тебе не бывать. Все что угодно, только не это, — авторитетно подтвердил Лонли-Локли.
И снова умолк. Ему, как я понимаю, было о чем подумать.
— Какой ты, оказывается, мудрый, — наконец сказал он. — Вроде бы такие очевидные вещи, но пока ты не спросил: «Кто хотел?» — мне и в голову не приходило, что это была не моя идея.
— Совершенно верно. Только мудрый все-таки не я, а ты сам. Мне твоя мудрость досталась взаймы, вместе со всеми остальными сокровищами. Скоро уже верну… И не смотри на меня с такой скорбью. Я же сказал, носи мою шкуру сколько захочешь, пока не надоест на Сумеречный рынок за компонентами для зелья ездить. Мне сейчас все равно, кем и каким быть, и это, поверь, лучшее, что со мною когда-либо происходило. По крайней мере, самое необычное. А казалось бы, должно быть естественно, как дышать.
— Ну ты даешь, — он покачал головой. — Похоже, в твоих руках от сэра Лонли-Локли куда больше пользы.
— Только потому, что я пока не привык. Привычка — ржавчина, которая разъедает металл всякого драгоценного оружия. Самая опасная вещь во Вселенной, так мне сейчас кажется… Кстати, эту фразу следует записать. Прости. Впрочем, ты прекрасно понимаешь, что это мне по-настоящему необходимо.
— Где ты купил тетрадь? — изумленно спросил он, когда я достал из кармана свои письменные принадлежности.
— В книжной лавке напротив Мохнатого Дома. Впрочем, нет, там тетрадей не было, хозяйке пришлось отправиться к брату, который держит по соседству магазин антикварных редкостей. Она сказала, что тетрадь привезена двести лет назад из Таруна, и, представь себе, взяла с меня полдюжины корон. Ее счастье, что я не мог позволить себе торговаться.
— Всего полдюжины? — изумился Шурф. — Да ну, брось, отличная цена! Судя по всему, твоя хваленая удача осталась при тебе. Мой поставщик меньше чем за восемь корон с хорошей, целой тетрадью не расстанется. Надо будет зайти в эту книжную лавку.
— Тем более хозяйка тебе понравится, — флегматично заметил я, открывая тетрадь.
Лонли-Локли, кажется, почти возмутился, но в последний момент передумал и смущенно ухмыльнулся до ушей, как старый добрый я — ну просто загляденье.
— Это ты еще не разобрался, — объяснил он. — Я почти на всех людей так реагирую, можно сказать по старой привычке. Собственно, не я, а Безумный Рыбник.
— Ну да, — согласился я. — Какая разница кто? Важно, что он не имеет права голоса. Кстати, мне было очень интересно смотреть на людей с этой точки зрения. Впрочем, неуловимого Магистра Хаббу Хэна я так и не возжелал. Даже съесть его не захотелось, что, строго говоря, странно.
— Не странно. Разумеется, когда происходит что-то по-настоящему важное, глупости Безумного Рыбника исчезают даже с дальних окраин моего сознания, — охотно объяснил Шурф.
— Тетрадь — это тоже было по-настоящему важно. Тем не менее…
Я умолк и принялся записывать фразу про привычки и ржавчину. Лонли-Локли, хвала Магистрам, замолчал и дал мне спокойно завершить работу.
— Что ж, — сказал я, спрятав тетрадь на место. — Теперь, пожалуй, я могу оставить тебя в покое. Утонуть ты, насколько я помню, физически не способен, [25] а иных неприятностей здесь не допросишься, такое уж место. Прости, что нарушил твое уединение, но у меня, сам понимаешь, не было другого выхода. Рад, что тревога оказалась ложной.
Он опешил.
— Ты что, собираешься уйти?
— Ну да. Не сторожить же тебя, в самом деле. Возвращаться, не возвращаться — сам решай. В любом случае это будет наше общее решение. И общий риск.
— Слушай, если у тебя дела, ты, конечно, иди, — сказал сэр Шурф. — Но если ты просто не хочешь мне мешать, имей в виду, ты не мешаешь. Наоборот. Более чем наоборот.
— Строго говоря, у меня только одно важное дело, — признался я. — Когда сэр Джуффин прислал мне зов, я как раз принял ванну и собирался лечь спать. С другой стороны, поспать я могу и здесь. Собственно, это чрезвычайно интересный эксперимент — уснуть в Мире, который родился из твоего собственного сна. Никогда прежде не пробовал. Думаю, в своем обычном состоянии я бы попросту испугался, хотя сейчас мне трудно понять, чего именно следует бояться. Поэтому я с удовольствием останусь. Если ты действительно не против.
— Как я могу быть против? В кои-то веки мне выпала возможность побыть наедине с собой, — усмехнулся он. — Но ты спи, конечно, если устал. Я прослежу, чтобы ты не превратился ненароком в клочок морской пены.
С ума сойти, какой я все-таки романтичный молодой человек. И фантазия у меня — о-го-го! Пока со стороны не увидишь, не оценишь масштабы бедствия.
Тем не менее ничего из ряда вон выходящего со мной не случилось, разве что выспался подозрительно быстро, трех часов хватило.
Что касается моего намерения узнать, каково это — быть Шурфом Лонли-Локли во сне, эксперимент с треском провалился. Сумбурная чепуха, которая мне снилась, вряд ли имела хоть какое-то отношение к секретам и сокровищам моего друга. Мог бы и раньше сообразить, сновидения принадлежат вовсе не той части человеческого существа, которую можно сменить, как надоевший костюм, прочитав соответствующее заклинание.
Мы вместе вернулись Ехо, когда в мире пустынных пляжей царила глубокая ночь, зато в столице Соединенного Королевства солнце только-только покинуло зенит.
От моего великодушного согласия на опасный эксперимент сэр Шурф отмахнулся, как от назойливой мухи, — ровно столько раз, сколько я попросил его еще раз все обдумать. От полноты чувств он дополнительно осчастливил меня длинной путаной лекцией о малоизученной древней магии и недопустимом риске. Как будто это и правда была не его, а моя собственная дурацкая затея — сбежать в другой Мир и посмотреть, что из этого выйдет. Впрочем, я сам подал ему идею рассматривать произошедшее именно с этой точки зрения и приложил немало усилий, чтобы мой непутевый друг ее принял, а значит, и жаловаться не на что.
Первым делом я послал зов Джуффину, сообщил, что все в порядке, разыскивать нас на дальних окраинах обитаемой Вселенной ему на сей раз не придется, и объявил о намерении ни в коем случае не появляться в Доме у Моста, пока мы оба не придем в нормальное состояние. Потому что объяснять про Обмен Ульвиара опытному и ко всему привычному шефу — еще куда ни шло. А нервы остальных наших коллег следовало пощадить, сейчас мне это было совершенно очевидно.
К счастью, Джуффин со мной сразу согласился, даже не стал делать вид, будто недоволен. Понимал, что мне сейчас в кои-то веки не до шуток.
Предоставленные самим себе, мы с Шурфом засели в моей бывшей квартире на улице Старых Монеток. Пили камру и играли в нарды, которые я по такому случаю извлек из Щели между Мирами. Когда играешь сам с собой, нет ничего лучше, чем кидать кости. Хоть какое-то подобие азарта.