– И никакого флирта с Капертон, – шутливо остерегла Кейт, провожая их до двери.
– В приемной ждет Билли Уайатт, – сообщила секретарь Эвана, когда тот прошел мимо ее письменного стола с портфелем и газетой в руках. – Сидит с десяти часов и требует встречи с вами.
– Принесите мне стакан воды, пошлите кого-нибудь за банкой «Доктор Пеппер» и впустите его, – коротко бросил Эван, прежде чем швырнуть на стол газету и выгрузить из портфеля гору документов, над которыми работал ночью.
Появилась секретарь со стаканом ледяной минеральной воды, и Эван уселся за стол, после чего развернул «Трибюн» и еще раз прочитал статью об очередных успехах Кейт. Она была тем шипом в боку, от которого он так и не смог избавиться. Все знали, что они были помолвлены, и каждый раз, когда люди начинали потихоньку забывать Кейт, она снова появлялась, как звезда на небе, в очередной чертовой местной газетной или журнальной статье.
Если верить этой писанине, регулярными посетителями ресторана были мэр города и прокурор штата. Несколько недель после появления такой статьи Эван не мог показаться ни в суде, ни в одном месте, где собирались адвокаты, без того чтобы его не начинали немилосердно изводить, уверяя, что не будь он так недальновиден и слеп, сейчас мог бы сделать блестящую политическую карьеру. Кое-кто даже не стеснялся вслух жалеть человека, упустившего такую завидную невесту.
Сегодняшняя статья, как и предыдущие, на все лады превозносила ее, но в отличие от других в ней были помещены прекрасные цветные снимки Кейт и маленького ублюдка Уайатта на кухне. Он второй раз видел эти снимки. Просто не мог не смотреть на них снова и снова. Маленький сукин сын как две капли воды походил на отца, и это бесило Эвана еще больше.
– Привет, Эван. Спасибо, что уделили мне время.
Эван, брезгливо отбросив газету, встал и пожал руку Билли. В свои семнадцать он казался настоящим красавцем, чуть полноватым, как отец, но далеко не таким симпатичным. Эвану в его присутствии всегда становилось не по себе.
Психиатры и судьи с небольшой помощью лучших защитников, выбранных фирмой Эвана, пришли к соглашению, что психический срыв в тот день был вызван лекарством, которым врачи лечили Билли от СГИДВ [7] . Тут не было ничего необычного, поскольку имелось множество свидетельств того, что подобные средства вызывают у некоторых людей временные приступы умопомешательства. Год заключения в психиатрической больнице плюс амбулаторное лечение во время трехлетнего условного срока, вероятно, помогли Билли разрешить внутренние конфликты и научиться держать себя в руках.
– Как твоя новая подружка? – спросил Эван, пытаясь вспомнить имя девушки, которое назвал Билли во время своего последнего визита.
– Ребекка? Нормально.
– Где ты с ней познакомился?
– На групповой психотерапии. Вы, наверное, знаете Кроуэллов? Это ее родители.
Эван не знал никаких Кроуэллов, поэтому предпочел покончить с пустыми разговорами.
– Чем могу помочь? – спросил он, хотя уже подозревал причину появления Билли.
Недавно скончавшийся Сесил оставил треть своего состояния благотворительным учреждениям, а вторую треть – правнуку. Эта треть должна была содержаться в трастовом фонде, пока Билли не исполнится тридцать лет, с условием, что за это время он не будет осужден за очередное преступление. Последняя треть доставалась Митчелу Уайатту, который уже потребовал от душеприказчиков создать на эти деньги Фонд Уильяма Уайатта для жертв насилия.
– Я хочу нанять вас, чтобы оспорить завещание дедушки Сесила. Митчел намеревается основать гребаный фонд на мои денежки, и я требую остановить его, пока не стало слишком поздно. Мой отец мертв, дед и прадед мертвы, и все должно принадлежать мне. Если бы па не притащил сюда Митчела, дед не выделил бы ему ни цента, а я был бы богат. Вместо этого мне придется ждать до тридцати лет, чтобы получить жалкую часть того, что должно принадлежать мне по праву, а я такого не потерплю. Через полтора года кончается мой условный срок, и я желаю получить деньги и жить собственной жизнью!
– Билли, мы уже говорили на эту тему. Как я объяснял, завещание Сесила было составлено лучшей чикагской фирмой по наследственным делам, которую выбирала моя контора. Я сам хорошо изучил завещание, и ты никак не сможешь отнять деньги у Митчела. Понимаю, это несправедливо, но тебе придется научиться с этим жить...
– Вы не понимаете! Я ненавижу этого сукина сына! Ненавижу так, что не могу этого вынести...
– Поверь, я прекрасно тебя понимаю.
Билли презрительно усмехнулся, явно не веря, поэтому Эван молча положил перед ним «Трибюн».
– Видишь этот снимок? Это моя бывшая подруга. Она забеременела от Митчела Уайатта. Этот парнишка – его ребенок.
Билли долго изучал снимок.
– Что же получается... вот это мой кузен? – леденящим тоном осведомился он.
Ближайший к ресторану парк занимал целый квартал. Сквозные дорожки между деревьями вели к четырем соседним улицам. Дэнни было слишком тяжело добираться туда на своих двоих, но он всегда старался идти, пока мог, и обычно одолевал часть пути пешком, а остальную – в коляске.
– Посмотри, кто там! – воскликнула Молли, когда они приблизились к парку. – Это наша подружка Риба с воздушным шаром. Интересно, для кого этот шар?
– Для меня! – обрадовался малыш, захлопав в ладоши, и не успели они подъехать к скамье около качелей, как он спрыгнул на землю и подбежал к Рибе, мирно читавшей книгу. Две недели назад, впервые придя в парк, девушка сказала Молли, что ей восемнадцать и она хочет немного отдохнуть перед колледжем.
– Привет, Дэнни! – кивнула она, делая вид, что не имеет никакого отношения к красному воздушному шару, плавающему на нитке, прикрученной к ее пальцу.
– Мой? – спросил Дэнни, показывая на шар. – Пожалуйста, – добавил он с кривой усмешкой, неизменно вызывающей ответные улыбки женщин всех возрастов.
Обычно негодник таким нехитрым способом получал все, что хотел.
Риба со смехом встала, все еще держа воздушный шар, и подмигнула Молли:
– Иди за шариком Дэнни, и я покажу тебе сюрприз.
– Черепаху?! – весело предсказал Дэнни, топая за девушкой по дорожке. Молли, не выпуская его руки, толкала пустую коляску.
– Иди за шариком! – пропела Риба, не замедляя шага.