Он с радостью ответил на ее ласку. Его губы, мягкие и в то же время твердые, касались ее сначала вопросительно, потом чувственно, потом властно. Он прижимал ее к себе, он целовал ее до тех пор, пока она не забыла обо всем на свете. Она дрожала. Она лишилась воли. У нее не осталось иного выбора. Он требовал подчинения, и все ее существо кричало, что надо послушаться его. Ей надо касаться его, чувствовать, кожа к коже.
Кейт сорвала перчатки и прижала ладони к его лицу. Каждый нерв ее пел от наслаждения, ощущая его жесткую щетину и сильные скулы. Она провела пальцами по шраму у него на лбу, коснулась крохотной впадинки на подбородке и задрожала.
Его губы, решительные, властные, ласкали ее рот, но она не была пассивной. Она отвечала ему с энтузиазмом, требуя не меньшего. Его руки бродили по ее телу, гладили грудь, тонкую талию, изгиб бедер.
Она нащупала пуговицы его сюртука и принялась расстегивать их.
Внезапно он поднял ее на руки — Кейт замерла от удивления. Но только на секундочку, потому что она не могла прожить дольше без того, чтобы не ощущать его поцелуи.
Он пронес ее несколько шагов и прижал к отвесной стене, густо поросшей зелеными листьями.
— Так твоему плечу не больно? — спросил он.
— Нет, — выдохнула Кейт. — Порез уже зажил.
По правде говоря, она совсем не чувствовала порез — она чувствовала только Гаррета. Запустив руки под отвороты его сюртука, она тихонько застонала, и стон ее утонул в грохоте водопада. Она опустила руку и коснулась его затвердевшего от желания мужского достоинства.
Он отпустил ее и, упершись обеими руками в скалу, отстранился. По скулам у него ходили желваки. Его руки, с двух сторон удерживавшие ее, дрожали от возбуждения. Он изучал ее лицо потемневшими от страсти глазами. Вопрос был так очевиден, что не было нужды озвучивать его.
Она не сразу сумела заговорить — потребовалось собраться с силами. Воздух вокруг них, тёплый и влажный, казалось, загустел от сдерживаемого желания.
— Да, Гаррет, — хрипло сказала она. — Да.— Словно желая подчеркнуть свою капитуляцию, она сжала пальцами его жезл. — Возьми меня. Я хочу — хочу быть твоей. Ничего в жизни не хотела так сильно.
Он не шелохнулся.
— Я… Я не хочу причинить тебе боль.
— Это невозможно.
Она в считанные секунды расстегнула пуговицы у него на брюках и освободила его. А потом запустила руку внутрь его брюк.
Гаррет охнул, когда ее пальцы сомкнулись вокруг него.
— Расскажи мне, как тебе приятно, — велела она. — Научи меня.
— Продолжай… так же, — выдохнул он, когда она провела рукой от основания до головки. — Господи, какие у тебя пальцы теплые! Сильнее. Держи меня крепче, Кейт.
Она сжала пальцы:
— Так не больно?
— Ты не можешь сделать мне больно.
Она улыбнулась:
— А ты не можешь сделать больно мне. Понимаешь?
Кейт повторила ласку так, как он просил.
Гаррет задрал ее юбки и коснулся ладонями бедер. Как в тумане, Кейт удивилась, когда он успел снять перчатки.
Она откинулась назад, на поросшую мягким вьюнком каменную стену, и наслаждалась ощущением его плоти, этим удивительным сочетанием твердости и мягкости, которое так поразило ее в прошлый раз.
Ладонь Гаррета накрыла холмик у нее между ног. Он коснулся пальцем самой чувствительной точки, и Кейт прикусила губу. Это единственное, что она могла сделать, чтобы не наброситься на него прямо здесь и сейчас.
Внезапно он убрал руку и подхватил ее под ягодицы. Он снова приподнял ее и, разведя ей бедра, зажал между скалой и своим телом. Она направила его мужское естество в себя. Прижавшись к ее входу, Гаррет чуть-чуть опустил Кейт на себя.
— Держись за меня, — приказал он хриплым голосом. Она обвила руками его шею и вгляделась в его глаза. Он ответил на ее взгляд, и Кейт вдруг… испугалась. Не того, что они делали, но того, какое монументальное значение это имело для нее. Невероятно мощная энергия — любовь — пульсировала между ними. Наверняка она этого просто не переживет. Наверняка…
Сам он подался вверх и опустил ее на себя. Она вскрикнула. Как будто воздух в ее легких внезапно превратился в текучий жар.
На коже выступили капельки пота, собрались в ложбинке между грудей. На этот раз она совсем не чувствовала боли, нет. Это было восхитительно, волшебно. Он почти вышел и снова вошел в нее. У Кейт перед глазами заплясали светлые пятнышки. Ощущение его твердого стержня, ласкавшего самые сокровенные глубины ее существа… Невыносимо прекрасное ощущение. О Господи!
Она ахнула и вцепилась в него еще сильнее.
Он дал себе волю. Он выглядел как-то… первобытно — с закрытыми глазами, с бисеринками пота на лбу, со сжатыми зубами и потемневшим от прилива крови шрамом. Он полностью сосредоточился на той своей части, что сейчас соединилась с ней.
Он двигался в ней. И восхитительное, вибрирующее ощущение зародилось в ее теле. Кейт задрожала и прикрыла глаза.
Он вошел глубоко, и основание его стержня коснулось той самой чувствительной точки снаружи ее тела. Кейт дернулась и вскрикнула, но он вышел и снова вошел в нее прежде, чем она успела ухватить это удивительное ощущение.
Он задвигался сильнее, быстрее, и ее охватил жар. Кейт задрожала. Она извивалась, ее всю трясло, но он держал ее крепко.
А потом она взорвалась. Этот жар весь сконцентрировался, собрался у нее внутри, а потом быстро и неудержимо, как лесной пожар, разбежался по венам, тысячей крохотных искорок рассыпался по коже. Блаженство медленно угасало внутри.
Кейт обмякла в его объятиях. Но он еще не получил удовлетворения. Он двигался в ней, твердый, как гранит, и Кейт беспомощно застонала: в глубине ее тела снова начало нарастать удовольствие. Он сделался вдруг еще больше, еще тверже — Кейт удивленно открыла глаза за долю секунды перед тем, как он застонал и резко вышел из нее.
Прижавшись к ее холмику, он излился, и Кейт ощутила влажное тепло на коже. Она прильнула к нему еще сильнее, желая продлить его удовольствие.
Мышцы его расслабились, но он не отстранился. Они долго стояли так, плотно прижавшись друг к другу, и два дыхания постепенно становились ровнее и тише.
В конце концов, Гаррет поднял голову, застегнул брюки и расправил юбки Кейт, а потом долгим взглядом посмотрел ей в глаза. Она не могла понять, о чем он думает.
— Я сделал тебе больно?
— А я сделала тебе больно?
Он покачал головой и улыбнулся.
— Нет, — ответила она. Как и в первый раз, когда он ласкал ее у пруда, ее захлестнули чувства, и ком подкатил к горлу, однако она твердо решила, что не будет плакать. Она сглотнула. — Нет, мне совсем не было больно. Напротив, очень приятно.