— И к-как же ты это сделала? — пролепетала она, съежившись под шкурой. Ей не хотелось знать ответ. Она не хотела узнать, что Когтегрив встречается не только с ней, но и с ее сестрой! Что он каждую ночь лжет ей. Что она не единственная Грозовая кошка, занимающая место в его сердце.

— Я встречаюсь с ним почти каждую ночь, — оскалилась Искролапка.

— Этого не может быть! По ночам он со мной!

— Но не всю ночь!

Голубичка отшатнулась.

— Не говори так! Он любит меня, а не тебя! Зачем ты преследуешь его? Найди себе своего кота! Оставь в покое Когтегрива, он мой!

Искролапка подошла ближе.

— Успокойся, сестричка, — промурлыкала она, сверкая зубами. — Нет, я не люблю его так, как ты. Ведь я не слезливая голубка с нежным голоском, я — воительница, как и Когтегрив. Ты даже не знаешь его так, как знаю я!

Голубичке захотелось оглохнуть, чтобы только видеть шевелящиеся губы Искролапки, но не слышать ужасных слов, падающих оттуда.

— Когтегрив далеко не целыми ночами мурлычет тебе в ушки, — продолжала насмехаться Искролапка. — Он один из лучших воителей в Сумрачном лесу! Вот кому принадлежит его преданность, сестричка! Он не твой ручной котик, а воитель Сумрачного леса. Как и я.

— Это неправда! — захлебываясь, завизжала Голубичка. Нет, она не будет этому верить. Этого просто не может быть. — Ты просто завидуешь. Ты всегда завидовала мне, потому что я лучше тебя! Я всегда была и буду лучше тебя, а тебе это как кость в горле! А теперь ты ревнуешь, потому что Когтегрив любит меня, а не тебя! Все самое лучше всегда доставалось, и будет доставаться мне, а ты хочешь отнять это у меня и все испортить, потому что не можешь с этим смириться! Вот и все!

Глаза Искролапки насмешливо заблестели.

— Да что ты? Неужели? Тогда пойди и спроси Когтегрива!

— Замолчи! — взвизгнула Голубичка, опрометью бросаясь вверх по склону. — Только попробуй, проболтайся, что я встречаюсь с Когтегривом, и я всему племени расскажу, что ты тренируешься в Сумрачном лесу под началом Звездоцапа, и тогда от тебя все отвернутся! Все возненавидят тебя так же сильно, как я тебя ненавижу!

Она помчалась в рощу.

— Ты забыла свою дичь, охотница, — бросила ей вслед Искролапка.

— Возьми ее себе! — мстительно огрызнулась Голубичка. — Отнеси в лагерь и скажи, что это ты поймала! Может, тогда тебя перестанут считать никчемной неумехой!

Она неслась, не разбирая дороги, гоня прочь мысли, бушевавшие в голове. Запах границы с племенем Теней был соблазнительно близок. Вот уже он защекотал ей язык. Неужели Когтегрив, действительно, предал племена, живущие возле озера? Голубичка резко остановилась, взрыв лапами снег, и насторожила уши. Выпустив на волю свои чувства, она стала искать полосатого воина.

В последнее время она делала это так часто, что без труда нашла Когтегрива. Вскоре она услышала его басовитое мяуканье и топот лап по лесной земле. Она узнала бы его поступь из сотни шагов — ни у кого в целом мире не было такой сильной и уверенной походки! Когтегрив был со своими соплеменниками. Голубичка прислушалась. Крысобой, Соснолап Соснолапка и Дымопят. Веселое мурлыканье забулькало в глотках воителей, когда шустрая Соснолапка с глухим шорохом провалился в сугроб.

Похоже, они были счастливы. Внезапно Голубичке захотелось оказаться с ними. Ей хотелось, не прячась, играть в снегу с Когтегривом. Смеяться вместе с ним, не сомневаясь в его любви. Ей хотелось быть с ним постоянно, днем и ночью. Почему их любовь должна быть краденой и стыдливой, а не открытой и гордой?

Может быть, ей уйти в племя Теней? Эта мысль молнией мелькнула в голове у Голубички, заставив сердце сжаться от тоски.

«Не дури! — прикрикнула она на себя. — Ты — одна из Троицы. Ты не можешь бросить Воробья и Львиносвета в одиночку противостоять котам из Сумрачного леса».

В глубине души Голубичка понимала, что не может бросить не только Воробья и Львиносвета, но и сестру. Острая боль шипом пронзила ее сердце. Зачем, зачем она сказала Искролапке все эти ужасные слова? Она была жестока, чудовищно жестока, и несправедлива. Она назвала Искролапку неудачницей и сказала, что ее никто не ценит в племени!

Что она натворила? И у нее еще хватило наглости упрекать в жестокости Воробья и Львиносвета?

Голубичка пошатнулась. В глазах у нее потемнело, земля внезапно ушла из-под лап. Что если Искролапка теперь решит навсегда остаться в Сумрачном лесу? Что если своими ужасными словами она навсегда погубила свою сестру, толкнув ее в ряды смертельных врагов котов-воителей?

Голубичка развернулась и помчалась домой. Она извинится перед Искролапкой. Она скажет ей, что была неправа.

Но это ничего не исправит! Искролапка все равно будет ходить в Сумрачный лес. Она не понимает, что ее используют! Голубичка еще быстрее помчалась через заснеженный лес. Деревья замелькали с двух сторон от нее. Лед хрустел под лапами.

Какой прок от великих способностей, если она не может защитить даже собственную сестру?

Глава XVII

Огнехвост с надеждой смахнул лапой снег с корней старого пня. И не смог сдержать тяжкий вздох, увидев почерневшие от мороза листочки. Почему все целебные растения погибли именно тогда, когда над племенем нависла смертельная угроза? Перышко заболел. Племя ослабело от голода. Очень скоро белый кашель войдет в каждую палатку, и тогда останется надеяться лишь на милосердие Звездного племени.

— Ой-ой! — донесся из-за деревьев отчаянный визг Соснолапки.

— Так тебе и надо, не будешь под лапами путаться, — ворчливо отозвался Когтегрив.

Охотничий патруль возвращался в лагерь. Огнехвост снова принялся разбрасывать снег.

— Мышиный помет! — выругался он, откопав еще один увядший кустик.

— Что случилось? — спросил Когтегрив, выбегая из-за деревьев.

Огнехвост с досадой отряхнул снег с лап.

— Не могу найти ни единого свежего листочка! — пробурчал он. — Даже крапива, и та пожухла!

Остальные патрульные обступили его.

— Помочь? — спросил Крысобой.

— У нас полно времени, — пояснил Дымопят. — Дичь вся попряталась, так что мы пока тоже с пустыми лапами.

Соснолапка заглянул через плечо Огнехвоста.

— А что ты делаешь?

Огнехвост сморщил нос. Кажется, от взъерошенной шерстки ученицы пахло какой-то зеленью! Он повернулся и принюхался.

— Что такое? — всполошилась Соснолапка, отпрыгивая от него. — Я умывалась утром!