– Рубашка? – глупо переспросил растерянный Лука.
Изольда тряхнула головой, словно отгоняя неприятное видение, и пояснила:
– Ну да. Как рубашка, пропитанная его запахом. И этот запах я чувствовала. К сожалению, я не могу объяснить лучше…
– Так ты обладаешь даром предвидения? – спросил брат Пьетро, внимательно глядя на Изольду поверх своих бумаг и выжидающе подняв перо.
– Нет, пожалуй. – Она энергично тряхнула головой. – Нет, ничего настолько определенного. Никакого очевидного дара у меня нет. Да я бы и не стала им пользоваться, даже если б он у меня действительно имелся. Я вовсе не хочу быть какой-то очередной ясновидящей. Просто у меня, наверное, хорошо развита интуиция.
– Но ты же почувствовала, что она его любовница?
Изольда кивнула.
– Но у меня не было никаких доказательств, никаких! Я ни в чем не могла ее обвинить. Это просто… как невнятный шепот, как шелест ее шелковых нижних юбок…
Громоподобный кашель Фрейзе, донесшийся от двери, напомнил Луке и Пьетро, что именно он первым обратил их внимание на шелковые нижние юбки сестры Урсулы.
– Вряд ли это такое уж преступление – носить шелковую нижнюю юбку, – раздраженно заметил брат Пьетро.
– Я же просто воспользовалась этим сравнением, – задумчиво промолвила Изольда, – чтобы подчеркнуть, что сестра Урсула была совсем не такой, какой казалась, и аббатство под ее управлением стало совсем не таким, как прежде. Не таким, каким ему следовало бы быть. Однако же… – Она пожала плечами. – В общем, когда я там появилась, я ничего о жизни монастыря не знала, а она, похоже, заправляла там всем на свете. Я не стала задавать ей никаких вопросов и вовсе не пыталась состязаться с нею в умении управлять аббатством. А ведь я должна была предъявить свои права. Следовало сразу же послать за вами. Но я ничего не сделала!
– Как вам удалось выбраться из подвала? – внезапно сменил направление допроса брат Пьетро, надеясь сбить Изольду с толку. – Как вы сумели бежать, если руки и ноги у вас были скованы кандалами, а сам подвал вырублен в сплошной толще камня?
Лука нахмурился; его раздражал чересчур резкий тон Пьетро. Но тот уже умолк, ожидая ответа; перо его снова повисло в воздухе.
– Это основное обвинение, – тихо заметил он Луке. – И единственное свидетельство применения колдовства. Деяния рабыни Ишрак – это деяния еретички, однако она вне нашей юрисдикции и не подчиняется нашей церкви. Но в расчленении мертвого тела участвовала и вторая обвиняемая; и это уже можно счесть безусловным проявлением зла. Я удовлетворен объяснениями госпожи аббатисы и считаю, что она не совершила никакого преступления, а вот ее бегство из запертого подвала вызывает серьезные подозрения и весьма похоже на колдовство. Она должна рассказать, как им это удалось.
– Ну ладно, расскажи нам, как вы с Ишрак выбрались из подвала? – спросил Лука у Изольды. – Но хорошенько подумай, прежде чем отвечать.
Она явно колебалась.
– После ваших слов я начинаю бояться, – промолвила она. – Мне страшно о чем бы то ни было рассказывать.
– Тебе и должно быть страшно, – кивнул Лука. – Если вам обеим удалось освободиться от кандалов и бежать из запертого на замок глубокого каменного подвала, применив колдовство или же прибегнув к помощи дьявола, тогда тебе не избежать строгого приговора суда. Я могу, конечно, отчасти снять с тебя вину за расчленение тела этой несчастной монахини, но все же буду вынужден обвинить тебя в колдовстве. А может, ты и впрямь призвала дьявола, дабы он помог вам с Ишрак бежать?
Изольда тяжко вздохнула:
– Я, к сожалению, не могу рассказать тебе о том, как нам это удалось, ибо ничто из этого не покажется вам достаточно правдоподобным.
Перо брата Пьетро по-прежнему висело над страницей.
– Ты бы лучше что-нибудь придумала, – сказал он, качая головой. – Подчеркиваю: это единственное обвинение, но достаточно тяжкое. Вы обе смогли не только освободиться от кандалов, но и пройти сквозь каменную стену. Это, безусловно, колдовство. Только ведьмы способны проходить сквозь стены.
Последовала ужасная пауза; Изольда, опустив глаза, изучала собственные руки, а мужчины ждали ее ответа.
– И все-таки как вам это удалось? – тихо повторил свой вопрос Лука.
Она сокрушенно покачала головой:
– Я правда не знаю…
– Что же произошло?
– Не знаю. Это какая-то загадка.
– Вы прибегали к колдовству? – спросил брат Пьетро.
Снова последовало долгое, мучительное молчание.
– Это я ее выпустил, – вдруг заявил Фрейзе, выходя на середину комнаты и покидая свой пост у дверей.
Брат Пьетро резко повернулся к нему.
– Ты? Но почему?
– Из милосердия, – кратко пояснил Фрейзе. – И по справедливости. Ясно же было, что эти девушки ни в чем не виноваты. Не они мыли в ручье золото, не они мели монастырский двор шелковыми юбками. Да ее братец только о том и мечтал, как бы ее на костер отправить! Ему бы только до нее добраться – уж он бы ее сразу к смерти приговорил! А эта сестра Урсула уже и дровишки для костров приготовила. Вот я и выждал, когда вы все будете заняты, да и проскользнул украдкой в подвал. Снял с них оковы и помог им по лесенке подняться, а потом вывел на конюшенный двор, усадил на лошадей и отпустил восвояси.
– Значит, это ты освободил арестованных мною? – не веря собственным ушам, спросил Лука.
– Да, маленький господин, – Фрейзе, словно извиняясь, развел руками. – Ты же двух невинных женщин сжечь хотел, а все из-за того, что на тебя так сильно подействовали последние события. Ты был в таком волнении – разве ж стал бы ты меня слушать? Нет, конечно. Тем более всем известно, что я дурак. А этих девушек разве стал бы ты тогда слушать? Тоже нет. Потому что сестра Урсула совсем тебе голову заморочила. А братец госпожи аббатисы времени даром не терял, он уже и горящий факел наготове держал. Я знал, что в итоге ты мне за это спасибо скажешь, так оно и случилось: ты мне благодарен.
– Я вовсе тебе не благодарен! – воскликнул безмерно возмущенный Лука. – Мне бы следовало лишить тебя места и обвинить в том, что ты злостно мешал расследованию, порученному мне самим папой римским!
– Ну, тогда, значит, меня эта госпожа поблагодарит, – весело возразил Фрейзе. – А если и она не поблагодарит, так, может, ее хорошенькая рабыня.
– Она мне не рабыня, – растерянно повторила Изольда. – И, как ты и сам сможешь убедиться, она никогда никого не благодарит. Тем более мужчин.
– Ну, хоть оценит меня по достоинству, когда получше узнает. – Фрейзе явно был бы вполне доволен и этим.
– Она никогда не сможет узнать тебя получше, потому что я собираюсь тебя рассчитать! – в ярости заявил Лука.