Можно подумать, что ему суждено когда-нибудь стать прежним.
Двадцать четвертого июля утренние тренировки были прерваны сигналом «ALERT»; уже в тревожном рукаве стало известно, что сектоиды высадили террор-группу вблизи Барселоны. Не успели еще икс-комовцы полностью облачиться, как в рукаве показался де Григ. Стратег был короток и прямолинеен.
– Пир! Если чувствуешь, что тебе лучше остаться – оставайся.
Лихачев молча покачал головой. Остаться? Ни за что. Теперь он должен воевать за двоих, за себя и за Костю. И еще за всех погибших в ходе проекта. И ему предлагают остаться? Абсурд.
– Нет, Брюс. Я не могу остаться.
– Понятно, – ответил де Григ. – На миссию отправляются: Завадски!
Ник тотчас убежал в ангар, к «Рейнджеру», грохоча ботинками по квадратным плитам.
– Лихачев!
Пир направился следом.
– Дориго!
Адам оскалился, хлопнул кого-то по плечу и рысцой потрусил за товарищами.
– Воронин! Гейслер! Шадрин!
Оперативники один за другим грузились в «Рейнджер», а оставшиеся молча ждали своей очереди. Очереди занять место в боевом самолете – или разочаровано уйти в командный и бессильно глядеть на экраны, глядеть как побеждают – или гибнут – друзья.
– Пеев! Язерский! Чукарин! Самусенко!
Все. Десятка. Дистанционщик МакМаннаман уже давно в «Рейнджере», тестирует свою хитрую аппаратуру.
Двое из стариков – Тюрамаз и Сегерсен вопросительно взглянули на де Грига. Замшефа впервые появился в тревожном рукаве лично. И никогда раньше отбор на миссию не происходил подобным образом.
– Брюс, – хрипло спросил невозмутимый швед. – Что-то случилось?
На терроры обычно посылали самых опытных. Оставлять таких бойцов, как Тюрамаз и Сегерсен на базе без веской причины никто, конечно же, не стал бы.
Де Григ поднял тяжелый взгляд на четверку оставшихся икс-комовцев – кроме шведа и турка в тревожном рукаве остались здоровяк Чжешуа и Хелен Бреди.
– Мы засекли боевой крейсер над Атлантикой. Он неторопливо тянет на восток, к Европе. Не исключено, что террор в Барселоне – лишь отвлекающий маневр перед нападением на базу.
Сегерсен кивнул:
– Понятно. И если худшие опасения оправдаются, нам вчетвером отбивать базу?
– Да, Густаф. Наверное, вам в помощь дадут кого-нибудь из пилотов… Но боюсь, что для них такая работа станет верным самоубийством.
– Тогда нечего их и дергать. Попробуем вчетвером…
– А если это будут тоже сектоиды или этериалы с их чертовой псионикой? Если, не приведи господь, человекозмеи и хризалиды? А?
Сегерсен пожал плечами.
– Ладно, – де Григ безнадежно махнул рукой, и в тот же миг, заглушая его слова, взвыла турбина «Скайрейнджера». Железная птица с икс-командой внутри медленно тронулась и, все убыстряясь, вкатилась в стартовый коридор. Рев двигателей стал нестерпимым.
– Удачи! – пошевелил губами Тюрамаз, не услышав собственного голоса.
Спустя пять минут полностью облаченные в боевое оперативники сидели перед информэкранами в командном центре.
Завадски пихнул Пира локтем.
– Не кисни, старик! Сейчас мы им вжарим, клянусь гвоздем, на котором висел портрет моей бабушки в мэрии Таунсвилла!
Засмеялись все, кроме Пира.
– Извини, Ник, – сказал Пир тихо. – Что-то мне паршиво…
Завадски опустил руку Пиру на плечо.
– Все в норме, Пир. Все в норме…
До Барселоны был от силы час лету. Наверняка даже меньше. Поэтому ван Торенс нарисовался на коммуникационном экране спустя пятнадцать минут после старта.
– Привет, орлы! Как самочувствие? – поздоровался он.
– Пир киснет, – сообщил Дориго. – Можно я ему спирта дам?
Брови ван Торенса поползли на лоб.
– Спирта? Не от него ли ты был таким отважным на последних миссиях, а Адам?
– Так я тебе и сказал, – огрызнулся Дориго.
Пир поднял стеклянный взгляд на Дориго.
– Дай, – попросил он. – В самом деле…
Дориго несколько секунд оставался неподвижным, потом вытащил из нагрудного кармана маленькую плоскую фляжку и свинтил колпачок.
– Держи, старик…
Пир глотнул, чувствуя как огненный смерч опалил горло, а по телу разлилось успокаивающее тепло. Во рту разом высохло, зато прояснились мысли.
– А-а! Тудыть твою!
Он вернул ополовиненную фляжку Адаму.
– Эй, Пир! – сзади привстал над креслом Толик Воронин. – На, загрызи…
Русский не мог бросить в беде русского – Воронин протягивал Пиру галету в форме ручной гранаты.
– Бардак, – прокомментировал ван Торенс. – Ну и всыплет же вам босс…
– Там поглядим, – угрюмо сказал Дориго.
Пиру и впрямь стало намного лучше. Не физически, нет, в этом смысле он был готов, как никто. Исчезла непонятная пустота, сменившись здоровой азартной злостью. А ну, где тут головастики? Сейчас мы им вставим пистон в одно место, вовек не забудут…
Ван Торенс собрался с мыслями и начал, словно заглянув куда-то внутрь себя:
– Сектоиды высадились, по обыкновению, на окраине города, в районе фешенебельных коттеджей. Почему-то они никогда не высаживаются в центре, где много высотных зданий и оживленное движение на магистралях. Стараются найти тихий район, где мало людей и много открытых площадок. Террор-группа обычная – по донесениям службы наблюдения полтора десятка сектоидов и по меньшей мере два кибердиска.
Ван Торенс умел, сообщая подробности предстоящего задания, таинственным образом подбодрить икс-комовцев, вселить уверенность в себе и в товарищах. Казалось, сил добавляется только от его привычного голоса. Все, как один, оперативники, застыли и затаили дыхание, глядя на экран над дверью в пилотскую кабину.
– В районе высадки много зелени, поэтому высока вероятность засад, а также псионических атак с близкого расстояния. Поэтому не спешите: не торопясь и тщательно вылизывайте каждый метр земли под колпаком. Впереди себя гоните танк – слышишь, Стив?
МакМаннаман утвердительно кивнул. Понятно, танк под контроль сектоидам не взять, сколько не тужься. А уж по целеуказателю потом можно выкосить всех головастиков, сколько бы их ни было…
Если сектоиды не приготовили никаких особенных сюрпризов, бой обещал быть равным.
– Далее, – продолжал ван Торенс. – Психотронщики говорят, что ментальные атаки сектоиды и этериалы могут производить только в случае, когда видят противника. Жертву. Стало быть, нужно пореже попадаться им на глаза. Противостоят их психоудару разные люди по разному, это зависит от врожденных качеств каждого отдельного человека. Поэтому особую осторожность нужно соблюдать тебе, Пир. Похоже, у тебя самая низкая сопротивляемость.