— Столько, сколько нужно, — сказал он, и Джулия с трудом подавила новую вспышку гнева, которую вызвал у нее этот уклончивый ответ.
— Сколько нужно, — согласилась она, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств. — Судя по всему, у нас будет достаточно времени для того, чтобы вы помогли мне сделать кое-какие предварительные наброски.
Она на минуту замолчала, усиленно размышляя над тем, о чем именно лучше его спросить.
— Может быть, вы могли бы мне немного рассказать о том, какова тюремная жизнь изнутри? Это бы очень помогло мне в работе над романом.
— Неужели?
Он сводил ее с ума постоянными, едва уловимыми изменениями тембра голоса. До сих пор Джулия ни разу не встречала человека, который бы мог столько выразить одними речевыми модуляциями. Правда, такого красивого голоса она тоже никогда не слышала. Насыщенный, бархатистый баритон мог быть вежливым и насмешливым и тут же, в какую-то долю секунды, стать ледяным и даже зловещим. Уловив насмешливый скепсис в последнем вопросе Зака, Джулия энергично закивала, решив подавить его собственным темпераментным напором.
— Конечно! — воскликнула она и внезапно подумала, что сейчас как раз удобный момент, чтобы убедить его в том, что она на его стороне. — Я слышала, что очень часто в тюрьму попадают невинные люди. А как было с вами?
— Любой осужденный утверждает, что он невиновен.
— Понятно, и все же? — настаивала Джулия, мечтая о том, чтобы он поскорее сказал о своей невиновности. Тогда она могла бы сделать вид, что поверила ему.
— Присяжные сочли меня виновным.
— Известны случаи, когда присяжные ошибались.
— Двенадцать честных, законопослушных граждан, — продолжал настаивать на своем Зак, и в его голосе сквозило явное отвращение, — решили, что я виновен.
— Я уверена, что они старались быть объективными.
— Чушь собачья! — выкрикнул он с такой яростью, что руки Джулии непроизвольно крепче сжали руль. Ее снова охватывал панический страх. — Они осудили меня за то, что я был богат и знаменит! — продолжал неистовствовать Зак. — Я внимательно наблюдал за их лицами во время суда. И чем больше этот провинциальный прокурор расписывал мою роскошную жизнь и развращенные нравы Голливуда, тем сильнее присяжные хотели моей крови! Ведь все эти богобоязненные ханжи знали, что имелись «веские сомнения» по поводу моей причастности к убийству. Именно поэтому они и не вынесли мне смертный приговор. Ведь они же все насмотрелись фильмов про Перри Мейсона, а потому, наверное, решили, что если я не убивал, то смогу найти того, кто это сделал.
В голосе Зака звучала такая неприкрытая ненависть, что Джулия почувствовала, как ее ладони покрываются потом. После этой вспышки она еще яснее осознала жизненную необходимость убедить его в том, что она на его стороне.
— Но ведь вы же были невиновны, правда? Вы просто не смогли найти настоящего убийцу, правда? — продолжала она упорно гнуть свою линию, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— А какое это имеет значение? — огрызнулся Зак.
— М-может быть, это имеет значение для меня. Несколько мгновений он внимательно изучал ее, а потом гнетущее молчание нарушил его неотразимый, ставший мягким голос:
— Если это действительно имеет для вас какое-то значение, то тогда я отвечу на ваш вопрос. Нет, я не убивал свою жену.
Конечно же, он лгал. Иначе просто быть не могло.
— Я верю вам, — сказала Джулия и, чтобы еще больше расположить его к себе, поспешила добавить:
— А раз вы действительно невиновны, то, конечно, имели полное право бежать из тюрьмы.
После этого в машине наступило длительное молчание. Джулия чувствовала, как он пристально изучает ее. Наконец он отрывисто приказал:
— Здесь должна быть телефонная будка. Когда увидите ее, остановитесь.
— Хорошо.
Телефон был немного в стороне, и Джулии пришлось свернуть с дороги. Она с надеждой смотрела в зеркало заднего обзора, рассчитывая увидеть какой-нибудь приближающийся грузовик, которому бы она могла просигналить. Но на заснеженной дороге почти не было машин. Голос Зака резко вернул ее к действительности.
— Надеюсь, вы не подумаете, — насмешливо сказал он, доставая ключи из замка зажигания, — будто я сомневаюсь в ваших словах о том, что вы верите в мою невиновность и хотите помочь мне бежать. Я забираю эти ключи по одной-единственной причине — я очень осторожный человек.
Джулия сама удивилась той легкости, с какой ей давалась новая роль. Покачав головой, она убежденно сказала:
— Я не виню вас.
Слегка улыбнувшись, он выбрался из машины, продолжая держать руку в кармане, как бы ненавязчиво напоминая ей о наличии револьвера. Кроме того, дверь с его стороны осталась открытой, чтобы, разговаривая по телефону, он мог видеть все происходящее в салоне. Не желая угодить под пулю, Джулия на этот раз не стала предпринимать никаких попыток. Но ничто не мешало ей сделать некоторые приготовления на будущее. Со всей возможной кротостью она спросила:
— Вы не будете возражать, если я достану из сумки ручку и бумагу? Мне бы хотелось сделать кое-какие наброски, пока вы звоните по телефону. Ну, всякие мелочи для моей будущей книги. — И прежде чем он успел отказать ей, что, судя по всему, он и собирался сделать, Джулия потянулась за сумкой, лежащей на заднем сиденье, попутно приводя доводы в пользу своей просьбы:
— Это меня всегда очень успокаивает. Кроме того, вы можете обыскать мою сумочку, если хотите. Чтобы убедиться, что у меня нет ни оружия, ни лишней пары ключей. — С этими словами она протянула ему открытую сумочку. Он так странно взглянул на нее, что Джулии вдруг показалось, что он ни на йоту не верит в ее историю о написании романа, а лишь подыгрывает ей, чтобы удержать в подчинении.
— Пишите, если хотите, — сказал Зак, возвращая ей сумочку.
Как только он отвернулся, Джулия достала маленький блокнот и ручку. Не сводя глаз с его спины, она быстро-быстро написала на трех листках бумаги три одинаковые записки: «ПОЗВОНИТЕ В ПОЛИЦИЮ. МЕНЯ ПОХИТИЛИ».
Краем глаза Джулия видела, как Зак немного отвернулся, чтобы поговорить по телефону, и, быстро вырвав три исписанные странички, засунула их во внешний карман сумочки. После этого она вновь уставилась в блокнот, лихорадочно раздумывая, как еще она сможет сообщить людям о том, что с ней произошло, и попросить о помощи. И тут ее осенило. Быстро достав из кошелька десятидолларовую банкноту, она завернула в нее одну из записок.