— Филип, — сказала она, — это была очень милая речь.
Но Филипа ее слова явно не убедили. Он подал бывшей жене бокал с вином.
— Почему ты думаешь, что Мередит тоже так посчитает?
— Просто знаю.
— Ну конечно, еще бы! Ведь ты сама написала эту речь!
Кэролайн безмятежно пила вино, наблюдая за нервно вышагивающим по комнате Филипом.
— Как по-твоему, она это видела? — продолжал он волноваться.
— Если и не видела, можешь передать ей эту запись. А еще лучше самому отправиться к ним и посмотреть ее в присутствии Мередит и Мэтта. — Кэролайн убежденно кивнула. — Да, думаю, это правильная мысль. Не так официально.
Филип побледнел:
— Нет, я не смогу сделать это. Она, вероятно, возненавидела меня, а Фаррел просто вышвырнет из дому. Он не дурак и знает, что несколько слов не смогут загладить все сделанные мной ошибки. Он не примет никаких извинений.
— Примет, — спокойно заметила она, — потому что любит ее.
И, видя, что Филип продолжает колебаться, Кэролайн вручила ему кассету и твердо сказала:
— Чем дольше будешь тянуть, тем труднее будет восстановить отношения. Поезжай прямо сейчас, Филип. Филип сунул руки в карманы и вздохнул.
— Кэролайн, — ворчливо спросил он, — ты поедешь со мной?
— Нет, — покачала она головой, внутренне съежившись от страха при мысли о том, что впервые за все это время столкнется лицом к лицу с дочерью, — кроме того, мой самолет вылетает через три часа.
Голос его смягчился, и на мгновение перед Кэролайн вновь предстал тот неотразимый мужчина, в которого она влюбилась тридцать лет назад.
— Ты могла бы поехать со мной, — тихо проговорил он, — и я представил бы тебя нашей дочери.
Сердце Кэролайн на миг перестало биться при звуках его голоса, произнесшего «наша дочь», но она, тут же поняв его намерения, покачала головой и засмеялась:
— Никогда не видела большего интригана!
— Я еще и тот единственный, за которого ты вышла замуж, — напомнил он с одной из своих редких улыбок. — Должно быть, у меня все-таки есть что-то хорошее.
— Прекрати, Филип, — предупредила она.
— Мы могли бы поехать повидаться с Мередит и Фаррелом…
— Пора бы начать звать его Мэттом.
— Хорошо, — согласился он. — А после того как мы поговорим, можем вернуться сюда и попытаться вновь узнать друг друга. Если бы ты согласилась пожить здесь.
— Я уж знаю тебя! — горячо вскинулась она. — А если хочешь узнать меня, придется ехать в Италию!
— Кэролайн, — хрипло выдохнул он. — Прошу тебя!
И, заметив, что она колеблется, удвоил напор.
— По крайней мере не покидай меня сегодня. Возможно, это твой последний шанс увидеть дочь. Ты ее полюбишь. Она так похожа на тебя… так же мужественна.
Кэролайн, закрыв глаза, попыталась игнорировать его слова и зов собственного сердца, но сочетание оказалось слишком непреодолимо-сильным.
— Сначала позвони ей, — дрожащим голосом произнесла она. — После тридцати лет… не хватало мне еще свалиться на ее голову без предупреждения. Не удивлюсь, если она откажется видеть меня, — добавила Кэролайн, вынимая листок бумаги, где был записан номер телефона Мэтта, и протягивая Филипу.
— Возможно, она не захочет видеть нас обоих, — покачал он головой. — Не могу сказать, что стану винить ее за это.
Он вышел в соседнюю комнату, где был телефон, и появился вновь так быстро, что Кэролайн поняла:
Мередит, должно быть, повесила трубку. Сердце ее тревожно сжалось.
— Что она сказала? — выдавила Кэролайн, видя, что Филип, кажется, не в силах говорить.
Филип который раз откашлялся, словно глотку сводило, и с какой-то странной хрипотцой ответил:
— Она сказала «да».
Мередит вышла из здания, где вели прием ее гинекологи, подавляя абсурдное желание вскинуть руки и танцевать прямо на тротуаре. Подняв лицо к небу, она стояла, чувствуя, как осенний ветерок ласкает кожу, и улыбаясь облакам.
— Благодарю тебя. Господи, — шепнула она. Потребовался целый год и две долгих консультации с акушерами-гинекологами, специализирующимися в области патологии беременных, чтобы убедить Мэтта, что при тщательном выполнении всех инструкций, включая постельный режим в течение нескольких месяцев беременности, независимо от исхода жизни Мередит почти ничего не угрожает. И еще девять месяцев ушло на то, чтобы услышать эти слова, наполнившие ее ослепительным счастьем:
— Поздравляем, миссис Фаррел. Вы беременны.
Повинуясь какому-то импульсу, Мередит перешла улицу и купила в цветочной лавке охапку роз, потом добралась до конца квартала, где в машине ожидал Джо, появившись совершенно с другой стороны, чем повергла его в изумление. Мередит сама открыла дверцу и скользнула на заднее сиденье. Джо перекинул руку через спинку кресла и обернулся к ней:
— Что сказал док?
Мередит взглянула на него радостно-сияющими глазами, полными восхищенного благоговения. И улыбнулась.
Ответная улыбка осветила лицо Джо.
— Да уж, парня, счастливее Мэтта, не отыщешь на земле. После того как он перестанет трястись от страха.
И, вновь отвернувшись, включил зажигание. Мередит вцепилась в сиденье, боясь, что ее отбросит на спинку, когда машина рванулась от мостовой, но Джо почему-то пропускал одну возможность за другой влиться в поток движения. Только когда на перекрестке никого не осталось, он в конце концов выехал на мостовую и сделал это так медленно, осторожно, словно толкал перед собой детскую коляску. В конце концов Мередит, не выдержав, залилась смехом.
Мэтт уже ожидал ее, меряя шагами гостиную, ругая себя за то, что вообще согласился на эту авантюру. Он знал, что Мередит уверена в собственной беременности, и надеялся, что она ошибается, потому что не представлял, как сумеет справиться с тревогой и страхом.
При звуках открывающейся двери он вскинулся и молча наблюдал, как жена направляется к нему, держа за спиной руку.
— Что сказал доктор?! — потребовал он ответа, когда тишина стала нестерпимой.
Мередит вынула из-за спины дюжину роз на длинных стеблях и протянула мужу. Улыбка на ее лице озарила комнату словно солнечный луч.