«Фемистоклюс дурак!» — вот что написал на синем камне Алкидий.
Греку страшно захотелось отпустить приятелю хороший подзатыльник, но это в его новом удивительном состоянии, к сожалению, было невозможно. Рыжебородый не имел ни рук, ни ног, ни головы (последнее, к счастью для нашего героя, было не смертельно. — Авт.). Он состоял из одних сплошных глаз, способных проникнуть своим взором куда угодно.
Этой так удачно подвернувшейся волшебной возможностью не следовало пренебрегать. Фемистоклюс снова представил равнину, и картинка сменилась.
Теперь он желал видеть, где сейчас находится статуя Ареса, и он ее увидел.
По колено увязая в песке, статуя неуклюже петляла где-то в окрестностях соседних гор. Это грека несказанно обрадовало, ибо теперь они с Алкидием могли беспрепятственно вернуться на Олимп. Ожившее мраморное изваяние находилось слишком далеко от их временного убежища.
Олимп!!!
Как же он мог забыть об Олимпе?
Рыжебородый радостно рассмеялся, хотя свой смех так и не услышал. Сейчас он все узнает.
ВСЕ!
Ничто не утаится от его всепроникающего взора. И Фемистоклюс УВИДЕЛ. Увидел все, что ему было нужно, и даже больше…
Вот куда он заглянул в самую первую очередь.
* * *
Заговорщики с нетерпением уставились на выходящего из Зевсовой каюты Гефеста.
— Ну, как он там? — нервно поинтересовался Геракл, потирая ушибленную в схватке скулу.
— По-прежнему без сознания, — улыбнулся Гефест. — Эк я его приложил! Кстати, Зевса я развязал, а то вдруг в туалет, когда проснется, захочет или жрать там.
— Это ты правильно сделал, — кивнул Аполлон, —нам не нужны лишние проблемы.
— Да, а как там твоя божественная задница? — участливо поинтересовался Гефест. — Болит еще, наверное?
— Конечно болит, — скривился Аполлон, — еще как болит. Вообще-то мне нужно в медбоксе пару суток полежать до полной регенерации мягких тканей, а я тут с вами фигней страдаю.
— Ну, не такой уж и фигней, — усмехнулся Гефест, — все идет по плану…
— Почти, — деликатно поправил кузнеца Геракл.
— Ну да, почти. Всего, к сожалению, не предусмотришь, — божественный изобретатель сокру-
шенно развел руками, — но в общих чертах пока нам… мм… везет.
— Наши дальнейшие действия? — Геракл снова отер рукой саднящую скулу.
— Значит, я, — Гефест многозначительно ткнул в себя пальцем, — пишу за Зевса электронный отчет от его имени, касающийся итогов космической экспедиции.
— Ты не забудь там нас упомянуть, — напомнили заговорщики. — И премию каждому выпиши, да не скупись, институт заплатит.
— Хорошо, выпишу, — согласился Гефест, — вы по этому поводу не беспокойтесь… Так, значит, ты, Геракл, займешься производством пробоины в корпусе корабля. Да побыстрей с этим делом разберись, времени у нас в обрез. Нельзя с возвращением затягивать, а то, чего доброго, поисковую группу за нами вышлют.
— Легко сказать, разберись побыстрее, — недовольно проворчал великий греческий герой. — Я таким бредом в жизни еще не занимался. Вы знаете, какой толстый у звездолета корпус?
— А ты найди место послабее, — посоветовал Гефест, раздраженный постоянным нытьем героя. — Значит так, повторяю: я занимаюсь отчетом, Геракл — пробоиной, а Аполлон… э-э-э… лечит свою драгоценную задницу.
— Ну, как всегда, Аполлон не у дел, — все продолжал ворчать Геракл. — Нам, значит, вкалывать, а ему в солярии расслабляться. Слушайте, а может, и мне зад подпалить? В медбоксе вместе с Аполлон-чиком поваляемся, в картишки перекинемся, а ты, Гефестушка, пока все наши проблемы тут с Олимпом решишь…
— Размечтался, одноглазый. — Гефест погрозил великому герою кулаком. — Будешь много разговаривать, не видать тебе премии, как Церберу отсутствующего хвоста.
— Ладно, шучу я, — сразу же пошел на попятную Геракл, — только молот мне свой одолжишь.
— Какие проблемы, — улыбнулся Гефест.
— Что ты с ней сделал? — спросил Агамемнон, меланхолично облачаясь в свои легкие походные доспехи.
— Я ее убил, — просто ответил Аякс, показывая рукой на покачивающийся на осине труп Клитемнестры.
— Ага, — обрадовался царь, — а я думал, это очередной казначей повесился. Ну что ж, молодец. Даже не знаю, как тебя теперь отблагодарить.
— Послушай мое новое стихотворение, — скромно предложил Аякс.
— Валяй…
И могучий герой навалял (в хорошем смысле этого слова, а не в том, в котором вы подумали. — Авт.).
Сбылось пророчество Аякса-златоуста.
Была убита Клитемнестра
В то роковое утро.
Возрадовался Агамемнон,
И воскликнул он торжественно: «Свобода!»
И воспарил от счастья он до самого до небосвода.
— А вот этого, пожалуй, не надо, — нахмурился царь — Пускай лучше в Аттике думают, что я скорблю по безвременно усопшей жене. Объявим, что Клитемнестра… мм…
Агамемнон задумчиво посмотрел на раскачивающийся на ветру труп жены с вывалившимся синим языком и удивленно выпученными глазами. Царю подумалось, что в таком виде его жена по-своему прекрасна. Во всяком случае, при жизни Клитемнестра выглядела намного хуже.
— Объявим, что царица стала жертвой несчастного случая, — принял геродотово решение Агамемнон.
— По мне так все равно, — пожал плечами Аякс, — что в лоб, что по зубам.
Последующие полчаса могучий герой с большим удивлением наблюдал, как царь собирает в небольшую котомку свои скромные пожитки (коллекцию черных жемчужин, аметистовые ожерелья, инкрустированный алмазами меч и т. п.).
— Секундочку, а куда это ты собрался? — поинтересовался Аякс.
— Помнишь, я недавно говорил тебе, что с детства мечтал стать странствующим философом? — напомнил другу Агамемнон.
— Ну, помню, ты мне это говорил перед тем, как с девками голыми резвиться.
— Гм… так вот, — царь откровенно смутился, — в общем… я решил осуществить давнюю мечту босоногого детства.
— Подожди-подожди, — Аякс недовольно поморщился, — это что же получается? Ты все сейчас возьмешь и бросишь? Когда мертва коварная жена, мешавшая тебе всю жизнь, когда трусливо бежал ее таинственный сумасшедший помощник, когда народ от счастья, что ты вернулся, упился до полусмерти…
— Да, — гордо подтвердил Агамемнон, — я решил уйти именно сейчас, в триумфальном расцвете своего правления.
— Агамемнон, да ты никак спятил!!