– Нет. Я собираюсь забрать его с собой.
– Вы не посмеете так вот запросто взять чужую вещь и...
– Еще как посмею. Если возникнет желание жаловаться, милости просим. Тогда я тоже настрочу на вас жалобу.
После этой отповеди Элизабет заткнулась и некоторое время сидела тихо, как мышка. На следующей полке Босх обнаружил около дюжины старых папок из ПУЛА, датированных концом 50-х и началом 60-х годов. У Босха не было времени их изучать, но он просмотрел наклейки на обложках, однако имени Марджери Лоув не нашел. Потом, вытащив из стопки наугад один скоросшиватель, быстро пролистал его содержимое и понял, что Эно в силу одному ему известных причин делал копии с некоторых дел, которыми занимался в свою бытность в ПУЛА, а когда уходил на пенсию, забрал эти копии с собой. Выборочная проверка, сделанная затем Босхом, показала, что все это были дела об убийствах, причем два из них – об убийстве проституток. Босх также установил, что все они, за исключением одного, не были доведены до конца.
– Принесите мне коробку или большой пластиковый пакет, чтобы я мог упаковать эти папки, – бросил Босх через плечо. И поскольку женщина не двинулась с места, гаркнул: – Живо!
Элизабет Шейвон поднялась со стула и вышла. Босх же, глядя на груду лежавших перед ним скоросшивателей, задумался. Он не знал, насколько важны эти папки и представляют ли для него какую-то ценность. Но он знал совершенно точно, что должен взять их с собой. Именно на тот случай, если в них все-таки содержится какая-то важная информация. Однако куда больше значимости старых полицейских папок его занимала другая проблема – он не мог отделаться от ощущения, что чего-то здесь не хватает. Основываясь на рассказе Маккитрика, он считал, что у Клода Эно имелись некие компрометирующие материалы на Арно Конклина, но таковых пока не обнаружил. Между тем они, по мнению Босха, должны были находиться в доме. Коль скоро Эно держал у себя в шкафу копии старых дел из ПУЛА, то и свидетельства нечистоплотных деяний Конклина тоже должны храниться где-то рядом, в безопасном месте. Но в каком?
Вернулась Элизабет Шейвон и швырнула на пол картонный ящик из-под пива. Босх положил туда папки, перекидной календарь «Ролодекс» и поинтересовался:
– Расписку написать?
– Мне от вас ничего не надо.
– А вот мне от вас нужно кое-что еще.
– Похоже, это никогда не кончится...
– Надеюсь, все-таки кончится.
– Что вам угодно?
– Скажите, когда Эно умер, вы помогали старой леди... то есть, простите, вашей сестре освобождать депозитную ячейку в его банке?
– Откуда...
Она спохватилась, но начало фразы было произнесено.
– Вы хотели спросить, откуда я знаю? Но это же очевидно. То, что я ищу, обычно хранят в банковском депозитарии. Итак, куда вы дели содержимое ячейки?
– Выбросили. Там лежали какие-то старые папки и выписки с чьих-то банковских счетов. Ничего ценного. Эно был уже очень стар и не понимал, что делал.
Босх посмотрел на часы. Чтобы успеть на самолет, следовало действовать активнее.
– Принесите мне ключ от этого ящика. – Он ткнул пальцем в запертый ящик конторки.
Женщина не шевельнулась.
– Поторапливайтесь, милейшая. У меня мало времени. Или вы принесете мне ключ от этого ящика, или я сам его открою. Правда, после этого использовать ящик по назначению вам уже не удастся.
Она сунула руку в карман своего домашнего платья, извлекла оттуда связку ключей, отперла ящик конторки, выдвинула его и отошла в сторону.
– Мы не знали, что это и зачем Эно все это хранил.
– Оно и к лучшему.
Босх подошел к конторке и заглянул в ящик. Там лежали две тонкие папки из манильского картона и две пачки писем, перетянутые резинками. В первой папке находились свидетельство о рождении Клода Эно, его паспорт, свидетельство о браке и другие документы, имевшие отношение к его персоне. Во второй папке хранились бумаги, оформленные по стандартам ПУЛА, в которых Босх быстро распознал пропавшие из дела об убийстве Марджери Лоув документы. Времени читать эти бумаги у него не было, и он сунул папку из манильского картона в ящик из-под пива.
Когда Босх попытался снять резинку с первой пачки писем, та лопнула, напомнив ему о лопнувшей от старости резиновой ленте, перетягивавшей голубой скоросшиватель, в котором хранились документы по делу об убийстве его матери. И тогда он подумал, что все имевшее отношение к этому делу готово рассыпаться от старости в прах.
Все конверты были маркированы логотипом банка «Уэллс Фарго бэнк» из Шерман-Оукс и уведомляли о состоянии текущего счета некоей корпорации «Маккэг, инк.». Вместо адреса были указаны индекс и номер абонентского ящика почтового отделения, также находившегося в Шерман-Оукс. Босх наугад достал из пачки три конверта и быстро просмотрел находившиеся в них документы. Несмотря на разные даты, суть уведомлений оставалась неизменной: десятого числа каждого месяца на счет корпорации вносилась сумма в тысячу долларов, а пятнадцатого числа следовал перевод указанной суммы на счет дочернего подразделения банка «Невада сейвингс энд лоун» в Лас-Вегасе.
Босх пришел к выводу, что банковские уведомления, возможно, представляют собой своего рода документальные свидетельства неких многолетних систематических выплат, которые Эно собирал и хранил в силу известных ему одному причин. Посмотрев на почтовые штемпели, проставленные на последних конвертах в пачке, Босх решил, что денежные переводы со счета на счет осуществлялись вплоть до конца 80-х годов. Более поздних отправлений он не обнаружил.
– Что вы можете сказать по поводу этих конвертов? Когда Эно перестал их получать?
– Сами с этим разбирайтесь. Я уже говорила, что мы с Олив не имеем никакого представления обо всех этих письмах и документах. Когда мы высверлили ячейку...
– Высверлили ячейку?
– Ну да. После того как Клод умер. У Олив не было ключа от этой ячейки. Только у Клода, но мы его не нашли. Так что замок пришлось высверливать.
– В ячейке, наверное, и деньги были?
Элизабет Шейвон секунду помедлила, вероятно, прикидывая, не потребует ли Босх вернуть ему эти деньги.
– Некоторая сумма. Но вы опоздали. Мы с Олив их уже потратили.
– Меня это не волнует. Мне важно знать, сколько там было денег.
Женщина поджала губы, делая вид, что пытается вспомнить. Но игра в забывчивость получалась плохо.
– Перестаньте притворяться, милейшая. Я не из налогового ведомства. Кроме того, сюда не за деньгами приехал.
– Там было около восемнадцати тысяч долларов.
Босх услышал звук автомобильного клаксона. Судя по всему, женщина-водитель устала его ждать. Он посмотрел на часы. Пора было ехать. Швырнув конверты в картонный ящик из-под пива, он спросил: