Чаще всего Рут с отцом ладила. Лучше всего она с ним ладила тогда, когда они не работали вместе в лодке и когда он не пытался ее чему-нибудь учить (например, водить машину, чинить канаты или прокладывать курс по компасу). В таких случаях он на нее всегда орал. Против его воплей Рут не сильно возражала. Ей не нравилось другое. Ей не нравилось, когда отец становился притихшим. Обычно он становился таким всякий раз, когда разговор заходил о матери Рут. В такие моменты она считала его трусом, и он вызывал у нее отвращение.
– Пивка хочешь? – осведомился Ангус Адамс.
– Нет, спасибо.
– Вот и умничка, – кивнул Ангус Адамс. – От пива можно просто чертовски растолстеть.
– Вы-то не растолстели, мистер Адамс.
– Это потому что я всю жизнь работаю.
– Рут тоже может работать, – заметил Стэн Томас. – Она решила этим летом потрудиться на омаровой лодке.
– Про это вы уже, считай, цельный месяц бубните. А лето уж скоро кончится.
– Хочешь взять ее помощником на корму?
– Вот ты ее и бери, Стэн.
– Мы друг дружку поубиваем, – сказал отец Рут. – Возьми ее.
Ангус Адамс покачал головой.
– Я тебе правду скажу, – признался он. – Будь моя воля, я бы вообще никаких помощников не брал, рыбачил бы один. Было же время, ходили мы на ловлю омаров в одиночку. Так оно лучше. И делиться ни с кем не надо.
– Знаю, знаю, как вы не любите делиться, – усмехнулась Рут.
– Просто терпеть, мать твою, не могу делиться, барышня. И скажу почему. В тридцать шестом году я за весь чертов год заработал всего-то триста пятьдесят долларов, хотя всю задницу себе стер, сидя в лодке. Триста долларов пришлось пустить на всякие расходы, вот и осталось всего пятьдесят на всю зиму. А ведь еще моего чертова братца нужно было прокормить. Так что вот так, значит. Есть возможность не делиться – я не поделюсь.
– Ну ладно тебе, Ангус. Дай Рут работу. Она крепкая, – сказал Стэн. – Подойди сюда, Рут. Закатай рукава, детка. Покажи нам, какая ты сильная.
Рут послушно подошла и согнула в локте правую руку.
– Тут у нее прямо как боевая клешня, – сказал отец, сжав ее бицепс. А когда Рут согнула левую руку, отец сказал: – А тут у нее вторая клешня!
Ангус проворчал:
– Ой, хватит, мать вашу.
– Ваш брат дома? – спросила Рут у Ангуса.
– К Поммероям подался, – ответил Ангус. – Чертовски переживает за этого чертова жердяя.
– Он переживает за Вебстера.
– Не знаю, уж мог бы этого маленького ублюдка усыновить, что ли.
– Значит, Сенатор оставил Куки с вами? – спросила Рут.
Ангус что-то проворчал и слегка пнул собаку ногой. Куки проснулась и равнодушно посмотрела по сторонам.
– По крайней мере, собака в хороших руках, – усмехнувшись, проговорил отец Рут. – По крайней мере, Саймон оставил своего пса с тем, кто о нем позаботится.
– С нежностью и любовью, – язвительно добавила Рут.
– Терпеть не могу эту чертову псину, – буркнул Ангус.
– Правда? – вытаращив глаза, спросила Рут. – Неужели? Я не знала. А ты знал, пап?
– Никогда об этом не слышал, Рут.
– Ненавижу эту чертову псину, – повторил Ангус. – Просто душа ржавеет из-за того, что я должен ее кормить.
Рут и ее отец расхохотались.
– Ненавижу эту чертову псину, – еще раз сказал Ангус и начал громко перечислять все свои страдания из-за Куки. – Ухо у нее, понимаете ли, загноилось, и мне, понимаете ли, надо чертовы капли покупать, а еще надо два раза в день чертову псину держать, когда Саймон ей эти капли в ухо капает. Мне надо покупать эти чертовы капли, когда по мне, так лучше бы эта чертова псина совсем оглохла. Лакает воду из унитаза. Рвет ее каждый божий день. Ни разу в жизни нормально не погадила, сплошной понос.
– Что-нибудь еще вас беспокоит? – спросила Рут.
– Саймон хочет, чтобы я проявлял к этой псине хоть капельку чертовой заботы, а я бы вместо заботы кое-что другое сделал.
– А именно? – спросила Рут.
– А именно – затоптал бы ее насмерть.
– Ты жуткий, – сказал отец Рут и снова расхохотался. – Жуткий ты, Ангус.
Рут вошла в дом и налила себе стакан воды. Кухня в доме Адамсов была стерильной. Ангус Адамс был неряхой, а Сенатор Саймон заботился о своем брате-двойняшке, как заботилась бы жена. Все хромированные краны в кухне просто сияли, в морозильнике всегда имелся запас кубиков льда. Рут точно знала, что Сенатор Саймон каждое утро встает в четыре часа и готовит Ангусу завтрак (бисквиты, яйца всмятку, кусок пирога) и упаковывает сэндвичи, чтобы Ангус мог перекусить в лодке. Другие мужчины на острове любили подзуживать Ангуса, говоря, что вот бы им дома так готовили, а Ангус Адамс советовал им закрыть чертовы рты, а еще добавлял, что не надо было жениться на чертовых ленивых жирных шлюхах. Рут подошла к кухонному окну, выходившему на задний двор, где на веревке покачивались на ветру комбинезоны и длинные кальсоны. На кухонном столе лежал кусок вареного бычьего желудка. Рут отрезала себе немного, откусила и вернулась на крыльцо.
– Мне не надо, спасибочки, – проворчал Ангус.
– Извините. А вы хотели?
– Нет. А вот пивка бы хряпнул еще, Рут.
– Захвачу, когда в следующий раз пойду в кухню.
Ангус вздернул брови, глядя на Рут, и присвистнул:
– Вот так, значит, образованные девушки обращаются с друзьями, да?
– О боже.
– Вот так, стало быть, девушки из семейства Эллисов со своими друзьями обращаются?
Рут промолчала. Ее отец опустил глаза. На крыльце стало очень тихо. Рут ждала, что отец напомнит Ангусу Адамсу, что она девушка из семейства Томасов, а вовсе не из семейства Эллисов, но отец ничего не сказал.
Ангус поставил на пол пустую пивную бутылку и сказал:
– Пойду, пожалуй, сам возьму. – И пошел в дом.
Отец Рут посмотрел на нее.
– Ты чем сегодня занималась, милая? – спросил он.
– За ужином поговорим.
– Я сегодня тут ужинаю. Можем сейчас поговорить.
И тогда Рут ответила:
– Я сегодня виделась с мистером Эллисом. Ты все еще хочешь поговорить об этом сейчас?
Ее отец равнодушно отозвался:
– Мне все равно, о чем ты скажешь и когда.
– Ты злишься из-за того, что я с ним виделась?
Тут вернулся Ангус Адамс – как раз в тот момент, когда отец Рут произнес:
– Мне плевать, с кем ты проводишь время, Рут.
– А с кем она, черт побери, проводит время? – поинтересовался Ангус.