– Кто у нас станет самым лучшим рыбаком, а? – пьяно выговорила Китти.
– Никогда не видела такого крупного и здоровенького малыша, – сказала Глория. – Гляньте на его ножки. Футболистом будет как пить дать. Ты таких великанов хоть раз видела, Рут?
– Он просто самый большой, – кивнула Рут.
Опал покраснела.
– У нас в семье дети все крупные. И Робин крупным родился, правда, миссис Поммерой?
– О да, Робин был здоровенный. Но не такой здоровенный, как наш Эдди!
Миссис Поммерой ласково пощекотала животик Эдди.
– Га! – крикнул он.
Опал сказала:
– Его уже не прокормить. Вы бы видели, как он ест. Больше меня! Вчера пять кусочков бекона слопал!
– О мой Бог! – прошептала Рут.
Бекон! Она не могла оторвать глаз от ребенка. Эдди не был похож ни одного из малышей, каких она только видела в жизни. Он был похож на жирного старика ростом в два фута.
– Аппетит у него отличный, вот почему он такой большой. Правда? Верно я говорю, великан ты наш? – Глория подхватила Эдди и несколько раз чмокнула его в щечку. – Правда, толстощекий ты наш? Аппетит у тебя что надо. Потому как ты у нас маленький дровосек, а еще ты наш маленький футболист, да? Самый большущий малыш в мире.
Эдди взвизгнул и влепил Глории увесистую пощечину. Опал протянула руки к нему:
– Я его возьму, Глория. Он сделал а-а. – Она взяла Эдди на руки и сказала: – Поднимусь наверх, вымою его. Еще увидимся, Рут.
– Увидимся, Опал, – ответила Рут.
– Пока-пока, великан! – промурлыкала Китти и помахала рукой Эдди.
– Пока-пока, наш красавчик! – крикнула Глория.
Сестры Поммерой провожали взглядом Опал, поднимающуюся по лестнице с Эдди на руках, и махали руками им вслед, пока они не скрылись из глаз. Как только в спальне наверху зазвучали шаги Опал, все трое разом перестали улыбаться.
Глория отряхнула руки, повернулась к сестрам и сурово проговорила:
– Этот ребенок слишком большой.
– Она его перекармливает, – нахмурив брови, сказала миссис Поммерой.
– Для сердца вредно, – объявила Китти.
Женщины снова занялись покраской.
Китти сразу же завела разговор о своем муже, Лене Томасе.
– Ну да, поколачивает он меня, – сказала она Рут. – Но я тебе вот что скажу. Я ему завсегда дам то же, что он мне дает.
– Чего? – спросила Рут. – О чем это она, Глория?
– Китти хочет сказать, что она Лену сдачи дает. Колошматит его в ответ.
– Это точно, – гордо добавила миссис Поммерой. – У Китти рука крепкая.
– Что верно, то верно, – кивнула Китти. – Да ежели что, так я его башкой и дверь могу выломать.
– И он с тобой то же самое сделать может, Китти, – сказала Рут. – Хороша парочка.
– Угу. Парочка хороша, – буркнула Глория. – Муж да жена – одна сатана.
– Вот именно, – довольно проговорила Китти. – Муж да жена. Только ты-то в этом ни черта не соображаешь, Глория. И между прочим, никто никого ни из какого дома не выгоняет.
– Поживем – увидим, – еле слышно пробормотала Глория.
Миссис Поммерой в молодости много пила, но бросила, когда мистер Поммерой утонул. Глория вообще никогда не пьянствовала, а Китти как начала за воротник закладывать в молодости, так и теперь хлестала почем зря. Она была законченной алкоголичкой и наркоманкой. Китти Поммерой была живым примером того, что могло бы стать с миссис Поммерой, если бы она продолжала прикладываться к бутылке. Некоторое время, в юности, Китти жила за пределами острова. Много лет проработала на фабрике, где консервировали селедку. Скопила деньжат и приобрела скоростную машину с откидным верхом. Она успела переспать с десятками (по крайней мере, так утверждала Глория) мужчин, делала аборты и поэтому теперь уже не могла иметь детей. После взрыва на консервной фабрике Китти Поммерой вернулась на Форт-Найлз. Она сошлась с Леном Томасом, который тоже был закоренелым пьянчугой, и с тех пор они только тем и занимались, что друг дружку поколачивали. Рут своего дядюшку Лена терпеть не могла.
– У меня есть идея, Китти, – сказала Рут.
– Да ну?
– Почему бы тебе не прикончить дядю Лена ночью, когда он спать будет?
Глория рассмеялась. Рут продолжала:
– Почему бы тебе не взять дубинку и не забить его насмерть, Китти? В смысле – пока он сам тебя не кокнул. Опереди его.
– Рут! – воскликнула миссис Поммерой. Правда, она тоже смеялась.
– А почему нет, Китти? Почему его не расколошматить насмерть?
– Заткнись, Рут. Не соображаешь ничего.
Китти сидела на стуле, который Рут принесла из гостиной. Она закурила сигарету. Рут подошла и села к ней на колени.
– А ну слезь, Рут. Ну тебя к чертям. У тебя задница костлявая, совсем как у твоего старика.
– А откуда ты знаешь, что у моего старика костлявая задница?
– Да потому что я с ним трахалась, балда.
Рут рассмеялась, словно это была шутка, но все же немного испугалась – а вдруг это правда? Чтобы скрыть смущение, она еще немного посмеялась и слезла с колен Китти.
– Рут Томас, – сказала Китти, – ты теперь про этот остров ни хрена не знаешь. Ты тут больше не живешь, поэтому права не имеешь ничего говорить. Ты вообще не наша.
– Китти! – воскликнула миссис Поммерой. – Что ты такое говоришь!
– Ты меня извини, Китти, но вообще-то я тут живу.
– Пару-тройку месяцев в году, Рут. Ты тут как туристка, Рут.
– Вряд ли я в этом виновата, Китти.
– Это верно, – подхватила миссис Поммерой. – Рут в этом не виновата.
– Да у тебя Рут сроду ни в чем не виновата.
– Похоже, я не в тот дом зашла, – вздохнула Рут. – Похоже, я попала в дом ненависти.
– Нет, Рут, – сказала миссис Поммерой. – Не обижайся. Китти просто шутит с тобой.
– Я не обижаюсь, – ответила Рут, хотя на самом деле обиделась. – И вправду ужасно смешно.
– А я не шучу. Говорю: ты здесь уже ни хрена не понимаешь. Тебя тут, считай, четыре гребаных года не было. А за четыре года тут много чего изменилось, Рут.
– Ага, особенно здесь, – кивнула Рут. – Такие перемены – куда ни глянь.
– Рут не хотела уезжать, – вступилась за нее миссис Поммерой. – Мистер Эллис отправил ее в школу. У нее не было выбора, Китти.
– Вот именно, – сказала Рут. – Меня просто выгнали отсюда.
– Верно, – вздохнула миссис Поммерой, подошла к Рут и обняла ее. – Ее выгнали! Ее забрали у нас.