– Ты умная девушка. Не сомневаюсь, ты точно знаешь, какие у них мысли.
Рут покусала нижнюю губу и сказала:
– Пойду, пожалуй, помогу миссис Поммерой.
– Зачем ты тратишь время на таких людей? – спросил пастор Вишнелл.
– Миссис Поммерой – моя подруга.
– Я говорю не о миссис Поммерой. Я говорю о ловцах омаров с Форт-Найлза. Я говорю об Ангусе Адамсе, Саймоне Адамсе…
– Сенатор Адамс омаров не ловит. Он в лодку-то никогда не садился.
– Я говорю о таких людях, как Лен Томас, Дон Поммерой, Стэн Томас…
– Стэн Томас – мой отец, сэр.
– Я прекрасно знаю о том, что Стэн Томас – твой отец. Рут встала.
– Сядь, – сказал пастор Тоби Вишнелл. Она села. Щеки у нее пылали. Она тут же пожалела о том, что села. Надо было уйти.
– Тебе не место на Форт-Найлзе, Рут. Я расспрашивал людей о тебе и понимаю, что у тебя есть другие возможности. Тебе стоит ими воспользоваться. Не всем так везет. У Оуни, например, твоих возможностей нет. Я знаю, ты интересуешься жизнью моего племянника.
Щеки Рут запылали еще сильнее.
– Что ж, поговорим об Оуни. Что с ним станет? Это мои заботы, не твои, но давай поразмышляем об этом вместе. Твое положение намного лучше положения Оуни. Факт в том, что на твоем острове для тебя нет будущего. Каждый тамошний тупица со свиным рылом – тому свидетельство. Там нет лидерства. Там нет морального стержня. Боже мой, посмотреть только на эту сгнившую, разрушенную церковь! Как можно было позволить такому случиться?
«Да так – потому что мы тебя ненавидим, черт бы тебя побрал», – подумала Рут.
– Через пару десятков лет на острове никого не останется. И не смотри на меня так удивленно, Рут. Это вполне может произойти. Я хожу на корабле вдоль побережья год за годом, и я вижу, как стараются выживать островные общины. Кто на Форт-Найлзе хотя бы пытается выживать? Разве у вас там есть хоть какая-то форма власти, какое-то выборное официальное лицо? Кто ваш лидер? Ангус Адамс? Этот змей? Кто из следующего поколения станет «царем горы»? Лен Томас? Твой отец? Когда твой отец хотя бы задумывался об интересах других людей?
Рут чувствовала, что ее загоняют в угол.
– Вы ничего не знаете о моем отце, – сказала она, стараясь говорить так же спокойно, как пастор Вишнелл, но получилось немного визгливо.
Пастор Вишнелл улыбнулся.
– Рут, – сказал он, – поверь мне на слово. Я многое знаю о твоем отце. И я повторю свое предсказание. Через двадцать лет ваш остров превратится в город-призрак. Жители Форт-Найлза сами сотворили себе такую судьбу своим упрямством и отделением от мира. Двадцать лет – это очень далеко? Нет, не очень.
Он холодно уставился на Рут. Она попыталась ответить ему таким же ледяным взглядом.
– И не думай, что люди всегда будут жить на Форт-Найлзе только потому, что они там жили всегда. Эти острова очень хрупки, Рут. Ты никогда не слышала о Шоальских островах? [17] Не слышала о том, что там произошло в начале девятнадцатого века? Население там становилось все малочисленнее, оно все сильнее страдало от близкородственных браков, и общество распалось. Горожане спалили молитвенный дом, братья стали входить в соитие с сестрами. Эти люди повесили своего единственного пастора и предавались колдовству. Когда эти острова в тысяча восемьсот двадцатом году посетил преподобный Иедидия Морс, он обнаружил там только маленькую горстку людей. Он незамедлительно повенчал между собой мужчин и женщин, дабы воспрепятствовать греху. Только это и было в его силах. Уже следующему поколению пришлось покинуть острова. Это может случиться с Форт-Найлзом. Ты так не думаешь?
Рут нечего было сказать.
– Скажу еще об одном, – сказал пастор Вишнелл, – что привлекло мое внимание вчера. Ловец омаров с острова Френчмена сказал мне, что в то время, когда власти штата впервые ввели ограничения на размеры дозволенных к вылавливанию омаров, некий рыбак по имени Джим упорно оставлял омаров-недоростков и продавал их туристам, приезжавшим на остров летом. Его маленький нелегальный бизнес процветал, но слухи об этом распространились, ведь они всегда распространяются. Кто-то уведомил смотрителя из рыбоохранного ведомства, и он стал следить за Джимом, пытаясь поймать его на месте преступления. Он даже несколько раз осматривал лодку Джима. Но Джим держал омаров-недоростков в мешке, нагруженном камнями, который опускал в воду за кормой лодки. Поэтому его никак не удавалось уличить.
Но в один прекрасный день смотритель следил за Джимом с помощью бинокля и увидел, как тот наполняет мешок и опускает в воду за кормой. Смотритель начал преследовать Джима на полицейском катере, а Джим, понимая, что его вот-вот поймают, разогнал лодку на полную скорость и помчался к берегу. Он выскочил на лодке прямо на берег, схватил мешок и побежал. Смотритель – за ним. Тогда Джим бросил мешок и забрался на дерево. А когда смотритель открыл мешок, угадай, что он там нашел, Рут?
– Скунса.
– Скунса. Верно. Я так понимаю, ты уже слышала эту историю.
– Это случилось с Ангусом Адамсом.
– Это случилось не с Ангусом Адамсом. Это ни с кем не случилось. Это апокриф.
Рут и пастор уставились друг на друга.
– Ты знаешь значение слова «апокриф», Рут?
– Да, я знаю значение слова «апокриф», – бросила Рут, гадая, что же означает это мудреное слово.
– Эту историю рассказывают на всех островах штата Мэн. Ее рассказывают потому, что людям нравится история, как старый рыбак перехитрил представителя власти. Но я тебе рассказал ее не поэтому, Рут. Я рассказал ее потому, что это хорошая притча. Вот что может случиться с тем, кто слишком усердно всюду сует свой нос. Тебе наш разговор не понравился, верно?
На этот вопрос Рут отвечать не собиралась.
– Но ты могла бы избежать этого неприятного разговора, если бы держалась подальше от моего дома. Ты сама навлекла на себя мое недовольство, заглянув туда, куда не имела права заглядывать. И если тебе кажется, что тебя обрызгал скунс, ты знаешь, кого в этом винить. Не так ли, Рут?
– Пойду помогу миссис Поммерой, – сказала Рут и встала.
– Полагаю, это превосходная идея. Желаю тебе повеселиться на свадьбе, Рут.
Рут хотелось выбежать из комнаты, но она не желала показывать пастору Вишнеллу, как сильно он ее разволновал своей «притчей», поэтому комнату пастора она покинула с достоинством, на какое только была способна. Но, оказавшись в коридоре, она сразу прибавила шаг. Она бегом сбежала по двум лестничным пролетам, промчалась через кухню, через обе гостиные, выскочила на крыльцо и плюхнулась в плетеное кресло. «Козел чертов, – подумала она. – Ну надо же!»