— Мисс Деприс. — Беннет небрежно поклонился и вознамерился обойти препятствие.
— Я как раз рассказывала Ливи о прекрасной лошади, которую вы купили.
Оливия кивнула.
— Как ее зовут, сэр Беннет?
— Арес. Извините.
В этот момент между ним и Оливией вклинился Генри Камден. Этот идиот охранял не ту сестру.
— Вы купите пони для своей мартышки?
— Нет.
— Интересно, — не отставал Камден, теребя подбородок, — почему вы не оставили сегодня Керо дома? Не боитесь, что она покинет вас, встретившись с капитаном Лэнгли?
— Да, правда, — вмешалась Соня. — Я читала книгу. Керо и капитан — большие друзья.
Люси хихикнула:
— Возможно, вам все же стоило купить ей пони. Он обернулся и увидел стоявшую за ним Филиппу.
— Меня всегда это беспокоило, — нахмурившись, сказала она. — Если капитан Лэнгли так любил Керо, почему оставил ее? Вы считались мертвым, значит, обезьянка, можно сказать, осиротела.
— Думаю, Лэнгли может объяснить свои поступки лучше, чем я, — сказал он и повернулся к Филиппе: — Могу я поговорить с вами?
— Конечно, — ответила она и взяла его под руку. Ее пальцы ощутимо дрожали.
— Как же я хочу поцеловать тебя, — едва слышно пробормотал он.
— Но не можешь, — с мимолетной улыбкой ответила она. Филиппа выглядела встревоженной.
— Что случилось? — полюбопытствовал он. Чем больше он смотрел на нее, тем сильнее ему хотелось заключить ее в свои объятия и не выпускать, по крайней мере, несколько часов.
— Ты не должен был приходить. Вот что случилось. Я же говорила, что осмотрюсь здесь и узнаю, что на уме у капитана Лэнгли.
— А я говорил, что не хочу впутывать тебя в шпионские игры. К тому же всегда лучше увидеть врага собственными глазами.
Филиппа тяжело вздохнула.
— Впрочем, теперь все равно уже поздно уговаривать тебя остаться дома.
— Это уж точно, — усмехнулся Беннет.
— Кстати, твой друг герцог Соммерсет тоже здесь. Позже будут танцы, и его светлость пригласил меня на вальс.
Да? Вечер становился все более интересным. Беннет дал Керо орех, надеясь, что она хотя бы несколько минут помолчит.
— Значит, ты все же предпочитаешь цивилизованных дикарей. Сколько танцев ты обещала ему?
Прелестные карие глаза Филиппы удивленно расширились.
— Ты ревнуешь? — словно не веря самой себе, спросила она.
— Конечно, ревную. А чего ты, собственно говоря, ждала…
— Меня еще никто никогда не ревновал! — с восторгом в голосе сообщила она, ее губы поневоле расплылись в улыбке.
Резкая отповедь, которую Беннет вознамерился, было ей дать, застряла у него в горле. Что случилось с этим проклятым лондонским высшим светом, если она три года оставалась никем не замеченная?
— А еще вальсы сегодня будут? — спросил он. Филиппа кивнула:
— Да, еще два. Насколько мне известно, леди Трашелл вальс не жалует, но капитану Лэнгли этот танец весьма по душе.
— Оставь для меня оба.
— Нет, это неприлично.
— Даже если я собираюсь на тебе жениться?
— Ш-ш. — Она покраснела. — Ты не должен бросаться такими словами. Мы же говорили об этом, когда были… — она быстро оглянулась по сторонам и понизила голос, — голые.
Ему неожиданно захотелось громко рассмеяться. Боже, ну что за чудесная девушка!
— С этим можно было бы поспорить, но я хочу получить танец. Мое требование поцелуя ты проигнорировала. — Под прикрытием полузакрытой двери и развесистого растения в кадке он погладил ее по щеке.
— Ты вовсе не требовал поцелуя. Ты просто сказал, что хочешь меня поцеловать.
Беннет придвинулся ближе и положил свободную руку на ее бедро.
— Мы можем играть словами, если хочешь, — прошептал он, — но я бы предпочел заняться с тобой совсем другими делами, Филиппа.
— Беннет, прекрати.
— Тогда дай мне свою чертову бальную карточку!
Филиппа вытащила из ридикюля карточку. Кроме герцога Соммерсета, значились имена еще четырех джентльменов. И ему это очень не понравилось.
— Кто такой Фрэнсис Хеннинг?
— Друг приятеля Джона. Он довольно забавен, хотя я не уверена, что он это понимает.
— Покажи мне его. — Беннет записал свое имя напротив последнего вальса.
Филиппа покачала головой.
— Поскольку ты больше всего похож на разъяренную пантеру, у которой украли припрятанную ею на ужин антилопу, я никого не стану тебе показывать.
— Ты уверена? — вкрадчиво поинтересовался он. — Ведь, поколотив этого Хеннинга, я мог бы разогреться перед схваткой с Лэнгли. — Беннет, конечно, шутил, но лишь наполовину.
— Прекрати! — воскликнула она и отобрала у него карточку.
— Тогда отвлеки меня как-нибудь.
— Попробую. — Филиппа несколько минут стояла молча, о чем-то размышляя. — Последние несколько недель, — наконец сказала она, — были полны новых для меня впечатлений.
Беннет внимательно слушал.
— А какие из них оказались самыми запоминающимися? — Если она скажет, что это была встреча с обезьяной или получение сотни маргариток, он попробует кулаком крепость стены.
— Как тебе сказать… — Она снова бросила быстрый взгляд по сторонам, убедилась, что ее никто не видит, и придвинулась к нему ближе. — Я думаю, что каждый, кто видит меня, тотчас все понимает. То… что мы делали, это всегда так совершенно? Я не могу думать больше ни о чем.
Теперь он почувствовал себя лучше.
— Мне известен, только один способ убедиться, что второе впечатление окажется таким же запоминающимся, как первое. — И он провел пальцем по ее обнаженному плечу. — Думаю, тебе стоит сегодня открыть окно гостиной, когда вернешься домой, и немного подождать.
Филиппа задышала чаще. Беннет с вожделением следил, как поднимаются и опускаются ее плечи и грудь.
— Как ты думаешь, должны ли мы удостовериться, что и во второй раз так же хорошо… подойдем, друг другу? — полюбопытствовала она.
— Я отлично знаю ответ на этот вопрос, — усмехнулся Беннет, — но буду рад продемонстрировать тебе его при любой подходящей возможности. Ты очаровала меня, Филиппа. Я хочу тебя, только тебя, и никого другого.
Она довольно улыбнулась. В ее глазах зажглись радостные огоньки, а Беннет почувствовал, что вся его кровь устремилась вниз — надо сказать, чертовски некстати на балу.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя ласточкой, Беннет, — шепнула она и приподнялась на цыпочках, чтобы коснуться ладонью его щеки.