Он медленно приблизил свои губы к ее рту и прильнул к нему в жарком и страстном поцелуе. Его губы были горячими и твердыми. Она слабо застонала и подалась вперед, еще теснее прижимаясь к его губам.
Оторвавшись от ее губ, он стал целовать ее щеки, шею, потом вырез рубашки. Его губы дразнили, ласкали, разжигали в ней желание более смелых ласк.
Голова Девона опускалась все ниже, пока его губы не коснулись ямочки между ее грудей. Соски тут же напряглись, натягивая шелк рубашки. Она откинула голову, наслаждаясь невероятно приятным ощущением.
Привязанные к подлокотникам руки невольно напряглись в попытке обнять голову Девона и прижать ее к себе. Но Кэт не стала разматывать шарф. Было что-то высвобождающее ее на волю в том, что она позволяла ему делать все, что он хотел, и при этом могла в любой момент положить этому конец.
Его губы скользнули еще ниже и припали к груди поверх шелковой ткани. У нее перехватило дыхание, когда его язык принялся ласкать сосок через шелк рубашки, который тут же увлажнился его слюной. От ощущения горячего языка сквозь влажный шелк по ее телу пробежала крупная дрожь. Это было так невыносимо приятно, так мучительно сладко… Она смотрела на его обнаженные плечи, и ей нестерпимо хотелось обнять их обеими руками. Увы, руки были привязаны, и это было для нее сладкой пыткой.
Тем временем губы и руки Девона опускались все ниже, лаская талию, бедра, ноги…
Девон, подняв голову, тихо сказал:
– Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи.
Но Кэт ничего не сказала.
Он улыбнулся и, положив руки на ее щиколотки, сказал:
– Это для тебя, любовь моя…
Приподняв подол рубашки, он стал сдвигать шелк вверх по обнаженным ногам, пока не открылись круглые колени. Тогда он наклонился и стал целовать внутреннюю поверхность лодыжек и голеней, поднимаясь к самым коленям. Кэт едва сдержала стон наслаждения, и этот сдавленный звук, казалось, воспламенил его еще больше. Он отодвинул шелк рубашки еще выше, одновременно раздвигая ее ноги. Прохладный воздух охватил ее икры и внутреннюю поверхность бедер.
Она чувствовала себя последней развратницей, сидя перед ним с бесстыдно раздвинутыми ногами, но не сопротивлялась ему.
Неожиданно он прильнул губами к внутренней поверхности ее бедра. Этот внезапный поцелуй вызвал в Кэт бурную реакцию. Ей показалось, она чуть не взлетела с кресла, на котором сидела.
– О, Девон… – простонала она.
Он тут же поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза:
– Что, любовь моя?
Стоило ей сейчас сказать хоть одно слово протеста, и он бы беспрекословно прекратил свои ласки. К тому же она могла по своей воле освободить руки, одернуть рубашку и вернуться к прежней жизни. Она посмотрела на себя, на влажное пятно вокруг соска на груди, на задранную до бедер рубашку, на обнаженные и широко раскинутые ноги, между которых на коленях стоял Девон…
Нет, она не хотела останавливать его. Ни сейчас, ни когда-либо вообще.
– Еще… прошу тебя, еще… – хрипло прошептала она.
Я на своем веку достаточно повидал женщин. Жаль, что женщины считают, что достаточно повидали меня.
Из разговора Боба, торговца рыбой с молодым Питером Франшо, гувернером сына герцога Дравентона, во время случайной встречи в пабе.
Девон откинулся назад, и его лицо осветилось золотистым пламенем свечи. В это мгновение он был настолько красив, что у Кэт замерло сердце. Должно быть, архангел Гавриил выглядел именно так – воплощение мужской красоты, от которого нельзя было отвести взгляд и от которого сладко щемило сердце.
Кэт смутила мысль о том, не слишком ли толстыми выглядят ее бедра с той точки зрения, с которой смотрел теперь на нее Девон. Неожиданно ей захотелось прикрыть свою наготу.
– Мне немного холодно, – тихо сказала она.
– Боишься? – поднял брови Девон.
– Тебя? Нет, конечно….
– Вот и отлично. Когда ты так смотришь на меня, мне хочется показать тебе массу других… Но страх не входит в мою программу.
Увы, именно сейчас испытывала Кэт нечто вроде страха. Страха, что ее чувства к Девону стали настолько серьезными и глубокими, что у нее уже нет пути назад. Все ее существо тянулось к нему, жаждало его дерзких ласк и поцелуев. С тех пор как она увидела его, ее ночи наполнились томлением и жаждой любви. Настало время прекратить все попытки сопротивления и признаться себе наконец в том, что она хочет его.
Медленно высвободив руки из пут, она отбросила порванный шарф в сторону. Девон встал и смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.
– Кэт, я…
Она молча показала рукой в сторону кровати, и глаза Девона расширились от удивления, когда он понял смысл ее жеста.
– Если хочешь, можешь привязать меня там, на кровати, – сказала она. – Мне кажется, там будет удобнее нам обоим.
– Кэт, ты уверена… – просиял обрадованный Девон.
– Да, я хочу еще… прошу тебя.
Она поднялась с кресла и направилась к кровати, даже не глядя, идет ли за ней Девон.
Остановившись у кровати, она принялась расстегивать единственную застежку, на которой держалась вся рубашка. Только теперь она подумала, что впервые за бог знает сколько лет ее обнаженной увидит мужчина. И не какой-нибудь мужчина, а Девон Сент-Джон, один из самых завидных во всех отношениях лондонских женихов.
Если слова Мюриэн были правдой, он привык к тому, что перед ним раздевались самые утонченные и изысканные дамы высшего общества.
У нее внезапно задрожали губы. Зря она так увлекалась выпечкой последние несколько лет. Но кто мог предвидеть, что в ее спальне будет стоять красивый молодой мужчина с горящими от страсти глазами и ждать, пока она разденется перед ним.
Да, жизнь – штука загадочная. И Девон Сент-Джон тоже загадка. Оставалось только молиться, чтобы он не испытал разочарования, увидев ее такой, какая она есть – слишком высокая, крупная, неуклюжая, громкоголосая и слишком… неизящная.
От этих ужасных мыслей ее пальцы застыли, так и не справившись с застежкой. Очнувшись, она попыталась заставить их действовать, но тут теплые руки Девона легли поверх ее похолодевших пальцев.
– Ты так испортишь свою прелестную рубашку. Давай это сделаю я, – ласково сказал он ей на ухо.
От его голоса ей стало не так неловко.
– Прости, я не привыкла раздеваться при мужчине…
Он быстро справился с застежкой, но не стал отходить назад. Она спиной чувствовала его теплое тело. Его руки ласково гладили ее плечи.
– Ну вот, теперь тебя ничто не связывает, – улыбнулся он.