– Ишь ты, запомнил! – удивилась Лора.
– На всю жизнь, – кивнул Юрий. – На всю оставшуюся жизнь… Ну, давайте, колитесь, лесбюшки.
Вышепоименованные быстро переглянулись, и Лора обреченно пожала плечами: делать, мол, нечего!
Римма вприщур, с ненавистью посмотрела на Юрия и выцедила сквозь зубы:
– Это заказной материал. Анонимный.
– Ну, что анонимный – я и сам понял, – кивнул Юрий. – А писал-то его кто?
Римма шумно вздохнула:
– Поясняю для идиотов. Анонимный – это значит, что автор его никому не известен. Заказной – это значит… Он был сделан кем-то в своих целях, а нам заплатили за исполнение заказа, то есть за публикацию.
– Погодите-ка… – Теперь Юрий и в самом деле растерялся. – То есть его делали не ваши журналисты?
– Нет. К нему была бы уместна рубрика: «Печатается на правах рекламы». Или антирекламы, как угодно. Сначала нам позвонили и зарезервировали место в номере. Потом курьер привез статью. Одновременно на счет поступили деньги. Мы прочитали материал, сочли его достаточно острым для наших страниц, а сумму – вполне достаточной для того, чтобы компенсировать возможные моральные издержки, – и напечатали.
– А фотографию вам тоже привезли? – угрюмо спросил Юрий.
– Нет, снимок мы достали уже по своим каналам, – улыбнулась Римма так довольно, что Юрию показалось, будто она сама добывала этот поганый снимок «по своим каналам» и теперь очень гордится собой. – Очень эффектно, правда?
– Очень, – глухо буркнул Юрий. – То есть теоретически вы можете напечатать любое дерьмо, только бы вам хорошо заплатили?
– Ну, вы же не вчера родились, верно? – ласково поинтересовалась Римма. – И в школе небось изучали такую работу Ленина: «Партийная организация и партийная литература»? Помните, что там сказано насчет свободы буржуазного издателя, художника или актрисы? От чего она зависит?
– От денежного мешка. Так ведь это ж буржуазного…
– А у нас что, по-вашему, коммунизм, светлое будущее всего человечества? – осведомилась Римма.
Притихшая было Лора хихикнула, и Римма бросила на любовницу торжествующий взгляд.
– Я все-таки не пойму… – Юрий мучительно потер лоб, сам не зная, с чем он никак не может смириться: с цинизмом «Губошлепа» и вообще принципов новой прессы – или все-таки с тем, что надежда добраться до Саниных подельников и снять себя с крючка становится все более призрачной. – Погиб человек, вернее, даже два. Для кого-то это страшное горе. Нет, конечно, не обязательно проливать крокодиловы слезы над этими посторонними вам покойниками. Но с уважением отнестись к самому факту смерти, к горю вдовы, наконец, к чести человека – это же элементарно… И вообще: о мертвых либо хорошо, либо ничего! Это вам известно? Ну существует же какая-то человеческая этика или нет?!
Он уже с трудом сдерживался, чтобы не заорать, не наброситься с кулаками на эту, с позволения сказать, женщину, которая взирала на него с видом величайшего превосходства.
– Лорик, ты зачем выходила замуж за этого недоумка? – театрально всплеснула руками Римма. – Где ты вообще его откопала?! Он что, больной? Вы – больной? – обратилась она напрямую к Юрию. – Вы что, не понимаете, что факт смерти этого, как его там… – Она напряглась, но, так и не вспомнив, махнула рукой: – Ну, этого, который со своей телкой в машине до смерти дотрахался, – что сам факт его смерти – только фантик? Обертка от конфетки? А конфетка…
– А конфетка? – напряженно повторил Юрий.
– А конфетка – Чужанин! – шепотом выкрикнула Римма, победительно сверкнув глазами.
И наконец до Юрия дошло… Да ведь и правда: совсем не Саню Путятина ненавидел лютой ненавистью мистический, как оказалось, Ал. Фавитов! Не с ним, с покойником, сводил запоздалые счеты! Издевки над двусмысленностью смерти Сани для Ал. Фавитова – всего лишь повод плюнуть в морду Глебу Чужанину, который снова начал восходить на нижегородском политическом небосклоне… с западной, правда, стороны, поскольку был закатившейся звездой, ну а закатная сторона – западная.
Юрий брезгливо передернул плечами. Не сказать, чтобы он был в таком уж восторге от Чужанина. Вообще восторг от него нижегородцев – такая же правда, как паломничество инопланетян в Мавзолей. И все-таки Чужанин был таким обаяшкой, таким веселым клоуном, он вроде никого не убил, не зарезал… Ну подумаешь, попользовался на полную катушку временной слабостью к нему Первой Дочери и Первого Папы, ну подумаешь, регулярно лазил в государственный карман (на то он и карман, чтобы в него регулярно лазить!), ну подумаешь, загнал на нары своего бывшего советника, бизнес-партнера и друга (так ведь на то они и друзья, чтобы их предавать!)… Он жил, никого не трогал, ездил по заграницам, мелькал на презентациях, читал какие-то лекции, вроде бы даже партию организовал. Помилуйте, кто у нас теперь в России свои партии не организует?!
Нет, Чужанин, на взгляд Юрия, не заслуживал такой ненависти, которая так и сквозила в каждом слове Ал. Фавитова. А с точки зрения этого анонима, значит, заслуживал – причем настолько, что ради этого можно было гадить на труп… на два трупа!
– А ваша газета, значит, против Чужанина? – спросил он. – Странно, я никогда не назвал бы ее прокоммунистической. Мертваго – он ведь коммунист, да? Значит, вы его теперь поддерживаете?
– Глупости какие! – фыркнула Римма. – Мы еще не определились окончательно в направленности предвыборной поддержки, но то, что наш кандидат не Мертваго, – это однозначно.
– Ладно, я все понял, – сказал Юрий устало. – Грязные танцы, да? Грязные политические танцы… С какой стороны побольше денежек подкинут – ту вы и поддержите. Свобода буржуазного издателя… и далее по тексту. Ладно, бог вам судья. Вы вот что, Римма, вы посмотрите, пожалуйста, в вашей бухгалтерии, откуда, с какого счета и из какого банка пришли те деньги за публикацию. Возможно, там есть и название фирмы, которая в данном случае сыграла роль денежного мешка? Взгляните – не в службу, а в дружбу, о`кей?
– Не хватало еще! – буркнула черноглазая Римма. – Это профессиональная и коммерческая тайна.
– Да-а? Ну что ж, тайна так тайна. Вообще есть много тайн на свете, друг Горацио, – доверительно сообщил Юрий письменному столу, который по-прежнему был пуст и просторен – хоть опять ложись на него какая-нибудь бисексуалка и продолжай блаженно стонать. – Есть много тайн на свете, которые, скажем, и не снились господину Фролову, опоре нижегородского предпринимательства!
Лора пискнула, а Римма издала горлом неприятный, угрожающий звук, но тотчас справилась с собой.