Воронцов кашлял.
– Где простыли-то, позвольте полюбопытствовать, ваша мама не говорила вам, что надо надевать подштанники, так теплее...
– Говорила, – просипел Виктор Иванович.
– Так что же не носите?
– Я убью тебя!
– Не торопитесь, дайте омлет доесть.
Я положила ногу на ногу – теперь я чувствую себя в этом доме уверенно и свободно.
– Ты что здесь делаешь?! – наконец откашлявшись, спросил Воронцов.
– Не поверите: я здесь работаю.
– Кем?
– Горничной, – отвечаю с легкостью.
– Кем?!
– Почему вы так кричите, у вас же горло болит. Горничной, а что, вас это беспокоит?
– Ты как здесь оказалась?
– Поездом.
– Ты как здесь оказалась, я тебя спрашиваю?!
Я заметила, что Воронцов хоть и находился в шоковом состоянии, но все же ему было приятно мое присутствие – и волна удовлетворения словно омыла мое тело. Он скучал.
Неплохие вы вопросы задаете, Виктор Иванович, но не думаете же вы, что я вот сейчас запросто расскажу вам про бриллианты?
– А вы что здесь делаете? – нагло поинтересовалась я.
– Это мой дом! Этот участок я купил пару лет назад.
– Это даже неплохо, это, можно сказать, даже очень удачно... А что ж поближе к Москве не купили? Денег не хватило?
– Поближе к Москве у меня есть еще один дом... а сюда мы приезжали с твоим бывшим начальником Селезневым, мужем моей сестры, я доходчиво объяснил?
– Вполне... Наверное, вы жили в той халупе, что торчит посреди вашего участка, и охотились на здешних кабанов.
– Ты откуда знаешь?
– Женская интуиция, и вообще у меня такое чувство, что весь мир делает это именно здесь...
– Да, мы охотились, голова у тебя всегда хорошо работала, – Воронцов глотнул чая и сморщился, – Селезнев не хотел сносить старый домик в память о своей молодости, но теперь я его снесу, не вписывается он в общую картину.
Сердце мое забилось в удвоенном ритме.
– Не торопитесь, успеете, хотелось бы взглянуть на него, все же это история и память...
– Не волнуйся, насмотришься еще, пока у меня руки до этого не доходят.
Я облегченно вздохнула.
Почему же Селезнев не предупредил обо всем Осикова, а вместо этого нагрузил его картой местности? Наверное, хотел сделать сюрприз старому другу: повез бы его однажды якобы в лес к покосившемуся «шалашу», а потом бы оказалось, что жить они будут во дворце... занятно...
– Может, ты теперь объяснишь, что здесь делаешь? – перебил ход моих мыслей Виктор Иванович. – Хотелось бы услышать подробный и внятный рассказ.
Я хорошенько встряхнула мозги и встала на путь относительного вранья.
– Маме врачи прописали местный климат, нам порекомендовали турбазу у речки, вот мы там и обосновались...
– Так тут еще и твоя эксцентричная родительница! – воскликнул Воронцов.
О да, совсем недавно Виктор Иванович познакомился с моей мамой, и она произвела на него неизгладимое впечатление. Впрочем, иначе и быть не могло. Маман – это маман!
– В каком тоне вы говорите о женщине, которая произвела меня на свет, – я старательно нахмурилась.
– Ладно, не отвлекайся, ври дальше.
– Так вот, мы весьма недурно обустроились в одном из домиков, с нами еще девчонки и двое... очаровательных мужчин.
Одна бровь Воронцова удивленно и вопросительно поползла вверх. Надеюсь, он ревнует.
– Солькин друг и мой будущий отчим, – доходчиво объяснила я.
Воронцов закашлял опять.
Я съела печенье.
– Ты хочешь сказать, что ты здесь совершенно случайно, просто ветер подул в эту сторону? – спросил Виктор Иванович.
– Совершенно случайно, вы абсолютно правы, – подтвердила я его здравую мысль.
– Допустим, – кивнул он, – но, насколько я помню, когда ты отправилась в отпуск, ты была весьма состоятельной особой, что же заставило тебя устроиться в этот дом горничной?
Мысли, мыслишки, где вы? Помогите, спасите, меня почти загнали в угол!
– Вы же знаете, какой у моей мамы характер, мы с ней все время ругаемся, и я, чтобы разрядить как-то обстановку, была вынуждена пойти на этот шаг. Так мы с ней находимся на должном расстоянии.
– А просто поселиться в соседнем с мамой домике в голову не пришло? – улыбался Воронцов.
– Боюсь, что мама этого не поймет и обидится, – улыбнулась я в ответ, – а так – вроде неплохая причина побыть на расстоянии... и к тому же, всем известно, что труд облагораживает человека, я готова стать лучше!
– Я сделаю вид, что поверил в этот сказочный бред, – кивнул Воронцов, – но работать ты здесь не будешь.
Я вскочила – вот это да! Я-то полагала, что бриллианты теперь точно наши.
– Это еще почему?! – моему возмущению не было предела.
Воронцов склонил голову набок и ответил:
– Боюсь, что твоим друзьям будет скучно без тебя, к тому же ты сама сказала, что Мария Андреевна скоро выйдет замуж, тебе надо больше времени проводить с семьей...
Я сжала губы и нацелила гневный взгляд на Воронцова.
– Хотя нет... – еле сдерживая смех, сказал он, – это значит, ты здесь будешь жить и выполнять все мои пожелания... неплохо...
– Чему вы радуетесь?
– Оставайся, думаю, впереди у меня целое море удовольствия, – Воронцов засмеялся.
Ладно, со всем этим мы разберемся потом, главное, я остаюсь, и главное... он рядом... Неплохо.
– А кто это тут с вами проживает, что за дамочка? – тактично поинтересовалась я. Ответа я ждала с нервной дрожью в коленях.
– Сестра Галя.
Улыбка озарила мое лицо. Это правильно, родственные связи надо поддерживать. Какой замечательный день сегодня, просто чудо!
– А нельзя ли эту грымзу, которая пасется сейчас на первом этаже, как-то ликвидировать и сделать меня здесь самой главной? – спросила я, довольно поглядывая на опустевшую тарелку.
– Нельзя, – ехидно улыбаясь, ответил Воронцов, – должен же хоть кто-то заняться твоим воспитанием.
– О! Не думайте, что меня так просто сломить, уверена, она сама скоро напишет заявление об уходе.
– Ты знаешь, это все же невероятно, что ты здесь...
– Еще бы! Вы-то думали, что легко от меня отделались, сами уволились, а я там работай, как хочешь, да еще с каким-то новым и неродным мне начальником. Я вообще не понимаю, куда это вы рванули, вы что, действительно полагаете, будто сможете прожить без меня?