Он небрежно провел рукой к волосам.

– А, не затянулось еще! Почти об киску. Это меня пулей задело.

– Пулей?

– Жанна замерзла. Мы снизились, полетели над океаном, а тут корабль. Длинный такой, торговый. Мы, в общем, и садиться на него не собирались, но Лена надумала попросить кипятку. Я тихо-мирно спрыгиваю со ступы, иду по палубе, всюду стучу, ищу чего-нибудь живое, понимающее русский язык, и тут вдруг что-то хлопает, и мне обжигает лоб. Вижу шагах в десяти мужика с круглыми глазами, который трясущимися руками целится в меня из пистолета. Чуть левее, и я бы с тобой не разговаривал. Обидно, да? Горячей воды им жалко, тем более что чайные пакетики у нас свои!

– Ясное дело! Некромаги никогда ни в чем не виноваты, – отозвалась Таня.

Глеб с кукольным недоумением округлил глаза.

– Вот именно. Корабль перевозил говяжьи туши из Южной Америки. Пять тысяч туш в глубокой заморозке. Когда туши взбунтовались и полезли из трюма, экипаж очень озадачился. Некоторые даже додумались в них стрелять. Но разве мороженые туши боятся пуль? А вот обижаться – обижаются! Кушали себе травку, а их током, на крюк и в трюм. Ну теперь-то они отомстили.

Глава 6
Гекатонхейры

Очень хороший – даже гениальный скульптор – максимум может создать статую, которая будет КАК ЖИВАЯ. Но никогда не создаст ничего РАВНОГО ЖИВОМУ. В лучшем случае КАК. Так и любой маг никогда не создаст ничего равного ПРАВДЕ. Более того, максимально зоркий, предельно прозорливый вымысел будет только приближен к ПРАВДЕ.

Академик Сарданапал Черноморов

Грааль Гардарика срабатывала непрерывно. Казалось, горизонт освещают непрестанные зарницы. Суета была страшная.

На длинных транспортных скамейках доставляли новичков. Новички жались друг к другу, как нахохлившиеся воробьи в зимний день. К некоторым опасно было приближаться. Маленькая девочка из элементарных магов взглядом подожгла во рву воду, которую никто не знал как потушить. Круглощекий мальчик – сердитый и встопорщенный, с глазами в кучку – произносил жуткие пророчества. Если кто-то им сдуру верил, пророчества моментально сбывались. Если не верил, то не сбывались. К тому же он был простужен и то и дело чихал. Все, на кого попадали шарики его слюны, тоже начинали пророчествовать. Ягге, встречавшая у ворот первокурсников, завязала ему шарфом рот (он успел-таки на нее чихнуть) и за ухо отбуксировала его в магпункт.

– Отпусти меня! Ты не знаешь, бабулька, с кем связалась! Я Боря Козюбрин, потомственный чревовещун! Твой магпункт сегодня сгорит! – вопил карапуз.

– А ежики у каменной статуи не родятся? – хладнокровно поинтересовалась Ягге.

За ее спиной кто-то завопил. Бабуся Ягуна обернулась. У каменной статуи императора Карла Пятого рождались ежики.

– Я вам поверил! Я доверчивый! – мстительно пропищал сквозь шарфик Боря Козюбрин.

Ягун умотал в драконбольные ангары за чешуей для пылесоса. Красавец Бейбарсов удалился со своими спутницами, на прощание негромко сказав Тане:

– Шурасик передал, что в четыре утра в парке у пруда очень красиво!

Таня прекрасно поняла, что это значит. Она ненадолго заглянула в свою комнату, несколько расширенную с помощью пятого измерения. Ее соседки были на месте. Пипа разбирала чемоданы, а Гробыня дразнила ее.

– Смотри растолстеешь, Пипенция! Ты ржешь уже полчаса, а пять минут смеха – стакан кефира.

Пипа вместо ответа швырнула в нее пустым чемоданом. Гробыня оставила наследницу предводителя вампиров в покое и занялась скелетом Дырь Тонианно, притворяясь, что хочет поменять его роскошную шляпу с плюмажем на плавательную шапочку Пипенции.

– Наотдыхалась, Гроттерша? По мне не соскучилась? – спросила Гробыня хитрым голоском, бросив на Таню лукавый взгляд.

Таня оценила быстроту, с которой Гробо адаптировалась. Казалось, она провела в Тибидохсе всю жизнь. Отвлекаться на Таню Гробыне не стоило. Скелет мушкетера сделал быстрый выпад шпагой и разрубил ненавистную шапочку в руках у Гробыни на две части, отстояв свой плюмаж.

Оставив Пипу вопить на Гробыню и оплакивать свою шапочку, Таня отправилась бродить по Тибидохсу. Разумеется, слившись с двойником, она и так все тут знала, но не доверяла захваченной с помощью магии памяти. Лучше увидеть все собственными глазами.

Ванька таскался за ней хвостом. Вежливого способа отделаться от него Таня не видела. Невежливый же способ – коленом в печень и локтем в челюсть – тут не подходил. Хватит с нее на сегодня одного Пельменника. И без того ее многие считают девушкой-монстром.

Ванька попытался взять ее за руку. Таня остановилась и холодно спросила:

– Не знаешь, чья это конечность ко мне прилипла?

Ванька убрал руку.

– Ты какая-то другая, – пожаловался он.

– Зато ты тот же самый. В этом вся проблема! – не удержалась Таня.

К ее удивлению, Ванька ничуть не обиделся. Даже улыбнулся.

– Ты чего это? – спросила Таня подозрительно.

– «Поменьше слушай, что девушка говорит, и будь всегда рядом. Просто рядом», – произнес Ванька.

Некоторое время Таня переваривала новую для нее мысль. Потом поинтересовалась:

– И что за дурак такое ляпнул?

– Ты. Твои прошлогодние слова. Я их запомнил и теперь всегда им следую, – ответил Ванька.

Таня хмыкнула. Ну что тут скажешь? Великие слова великого человека. Можно выткать как девиз на домашних тапочках.

Окончательно с Ванькиным присутствием она примирилась в берлоге у Тарараха. Плечистый питекантроп очень заинтересовал Таню. Склонившись над зубоврачебным креслом, он загнутым кинжалом ковырял в зубах у гарпии. Гарпия широко разевала рот. Это была неприятная толстая особа средних лет, очень следящая за своей внешностью, капризная и мнительная. В зубах у нее застрял человеческий палец в прокушенной стальной перчатке.

– Смотри не поцарапайся! У нее зубы отравленные, – предупредил Ванька.

– Не боись! Не впервой, – буркнул Тарарах, приветливо махнув Таньке короткопалой кистью.

Он достал палец, осмотрел его и осторожно опустил в таз.

– Чей палец-то хоть? Не того, который жениться обещал? – поинтересовался он.

– Этот уже ни на ком не женится, – неприветливо ответила гарпия и улетела, хлопая крыльями.

– Злобная курица! А воняет от нее как! И чего ты всем помогаешь? – спросила Таня.

Тарарах редко разменивался на удивленные взгляды. Он был очень прост. Задали вопрос – отвечает. Не задали – молчит.

– Ну и помогаю. Может, и мне когда-нибудь кто-нибудь поможет, – просопел он, с усилием задвигая зубоврачебное кресло в нишу в стене, чтобы оно не мешалось.

– М-м-м… Она тебе хоть что-нибудь принесла за работу?