Дверь в карету широко распахнулась, и двое не слишком презентабельно выглядящих мужчин заглянули внутрь. Ангус не пошевельнулся. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и делал вид, что стряхивает с манжеты пылинку.
— Вы видели этого человека? — спросил один из сыщиков, протянув Ангусу уже знакомую ему листовку.
— Кажется, нет, — сказал Ангус, лишь мельком взглянув на листовку. — Если бы я увидел такого головореза, то позвал бы на помощь.
У Эдилин, сидевшей напротив, от удивления открылся рот. Шотландский акцент Ангуса куда-то пропал, он говорил так, словно вырос в лучших домах Лондона.
— Будьте любезны, закройте дверь, сэр, — попросил Ангус, поднеся к носу кружевной платок. — Эта пыль вредит моему здоровью.
Констебль, у которого не хватало двух передних зубов, посмотрел на Эдилин, а потом на листок, который держал в руке.
— Она похожа наледи, которая сбежала от своего дяди. Он дает награду за ее возвращение.
— Вы хотите сказать, что моя жена выглядит как чья-то племянница? Скажи на милость, добрый человек, где живет этот дядя? Нам стоит навестить его и сказать, что это его потерявшаяся племянница. Как думаете, он нам поверит?
— Проклятый пижон! — с отвращением пробормотал беззубый и шумно захлопнул дверь кареты. — Валите отсюда!
Ангус сунул носовой платок в карман и посмотрел на Эдилин, которая продолжала, открыв рот, таращиться на него.
— Вы что-то хотите мне сказать?
— Нет, ничего, — сказала она и заморгала. — Но где вы этому научились?
— Слушал и учился. Тут ничего трудного нет. — Ангус снова говорил с сильным акцентом. — Вы хотите, чтобы я все время говорил, как Харкорт?
— Нет, — быстро сказала она. — Не хочу.
Улыбаясь, он отвернулся и посмотрел в окно, а еще через мгновение сказал:
— Я вижу корабль. Мы почти на месте.
Эдилин очень нервничала и постоянно поглядывала на Ангуса, когда они поднимались по трапу на корабль.
— Успокойтесь, — сказал Ангус, — вы так дрожите, что я боюсь, как бы вы не упали в воду.
— Что, если капитан знает Джеймса и подумает, что мы его похитили?
— С чего бы ему так подумать? — изумленно спросил Ангус и улыбнулся. — Вы хотите, чтобы я поговорил с капитаном?
Сказав это, он взял ее под руку.
Эдилин знала: он мстит ей за то, что она приказала ему молчать и вызвалась сама вести все переговоры. Как бы там ни было, она слишком сильно нервничала, чтобы придумать в ответ какую-нибудь колкость.
— А, мистер и миссис Харкорт, — сказал капитан Ингес, когда они ступили на борт корабля. — Наконец-то мы встретились.
Капитан протянул руку и представился. Капитан Ингес был уже пожилым, довольно высоким, он очень приятно улыбался и не мог отвести глаз от Эдилин.
— Я и не думал, что вы так очаровательны. Я слышал… другое.
Ангус положил ладонь поверх ее руки и ласково улыбнулся Эдилин:
— Дорогая, твой братец опять рассказывает о тебе басни? — Он посмотрел на капитана: — Вам говорили, что она высокая, грузная и не слишком приятная на вид?
Капитан понимающе улыбнулся:
— Да, теперь я вижу, что меня разыграли, но я счастлив, что на самом деле все совсем не так. Должно быть, вы хотите поскорее устроиться. Я велю своему первому помощнику проводить вас в вашу каюту. Надеюсь, вы отужинаете со мной сегодня вечером, а сейчас не хотите ли, чтобы вам подали завтрак в каюту?
— Да, — быстро ответила Эдилин, все еще крепко цепляясь за руку Ангуса. — Мой муж очень голоден, и мы бы хотели, чтобы нам прямо сейчас подали завтрак.
— Сюда, пожалуйста.
Но до того как они успели сдвинуться с места, капитан нахмурился: один из его офицеров что-то шепнул ему на ухо. Капитан Ингес вновь посмотрел на Ангуса и Эдилин:
— Боюсь, что придется вас огорчить. Как вам известно, наш корабль обычно не перевозит пассажиров, но иногда, как в вашем случае, я беру на борт несколько человек. Однако на этот раз, к несчастью, мне пришло предписание перевезти в Америку девять заключенных. Девять женщин.
Обернувшись, Эдилин взглянула на пристань и увидела нескольких женщин в кандалах. Она теснее прижалась к Ангусу.
— Прошу прощения, — вздохнул капитан Ингес. — Я вас пойму, если вы предпочтете отложить поездку.
— Нет! — хором ответили Ангус и Эдилин.
— За нас не беспокойтесь, — сказал Ангус. — Мы не настолько щепетильны, чтобы нас обеспокоило присутствие нескольких заключенных, верно, дорогая?
Эдилин промолчала, она наблюдала за каторжанками, которые начали подниматься по трапу. Большинство из них были грязными и выглядели изможденными и потрепанными, но третья в цепочке осматривалась с наглой ухмылкой, словно все происходящее расценивала как чью-то забавную шутку. Она была высокой, на несколько дюймов выше Эдилин, и лицо у нее было хорошенькое, с пухлыми розовыми щеками.
Когда каторжанка увидела Ангуса, ее глаза чуть не вылезли из орбит, но она тут же потупилась и из-под опущенных ресниц бросила на него кокетливый взгляд.
Эдилин еще теснее прижалась к Ангусу и крепче ухватилась за его руку. Он улыбнулся ей, решив, что она боится каторжанок. Он отступил, давая арестанткам возможность пройти мимо них и делая вид, что не слышит шуток, которые в его адрес отпускали каторжанки.
— Да он красавчик, — сказала одна из них.
Когда наконец арестантки и двое охранников прошли на корабль и заключенных отвели в трюм, капитан вновь извинился:
— Простите, что так получилось. Мы, разумеется, сделаем все от нас зависящее, чтобы вы с ними не встречались.
— Что они совершили? — спросила Эдилин, глядя, как последняя каторжанка спускается по приставной лестнице в трюм.
— Убийц среди них нет. В основном воровки. Ничего такого, за что их могли бы повесить. Их всего лишь высылают в Америку, и в Англию вернуться они уже не смогут никогда.
— Высылка в Америку — все их наказание? — спросила Эдилин.
— Судьи так решили, но лично мне Америка нравится, особенно Виргиния.
Эдилин оживилась.
— Вы должны нам рассказать об этой стране все, — сказала она и снизу вверх посмотрела на Ангуса. — Правда, дорогой?
Он смотрел вслед каторжанкам и хмурился.
— Тогда я могу рассчитывать на то, что сегодня за ужином вы составите мне компанию?
— Мы с удовольствием составим вам компанию, правда, дорогой?
И вновь Эдилин посмотрела на Ангуса, но он все еще хмурился. Она резко потянула его за руку.
— О да! — очнувшись, сказал он.