– Никуда я не лезла, – угрюмо пробормотала Ева, поднимаясь с пола, – услышала собачий визг и прибежала.
– Ты убегала из комнаты, а не вбегала в нее, – заметила я.
– И почему собралась ночью выйти на улицу? – медленно протянула Зайка.
– В колледж боялась опоздать, – огрызнулась Ева.
– В пять утра? – изумилась Наташка. – Ну-ка быстро рассказывай правду.
– Сейчас, – пробормотала Ева и, рванув на себя дверь, выбежала вон.
Мы полетели за ней. Впереди неслась в развевающейся ночной рубашке Наташка, за ней топала Маруся, следом за ними бежали Кока и Зайка – обе в красных халатах, последними плелись мы с Аркадием – сын с палкой, я на подгибающихся ногах. Почему-то меня сильно тошнило. Когда лидирующая группа преследователей вылетела на шоссе, мы, отстав окончательно, остановились.
– Бред, – резюмировал Кешка, – семья психов.
Тут послышались вопли, и мы увидели приближающихся домашних, волочивших пойманную Еву. Через секунду все ввалились в холл, замерзшие и злые. Кока потеряла тапки, Зайка разорвала халат. И все без исключения грязные как черти.
– Ну, – весьма невежливо толкая Еву перед собой в столовую, шипела Наташка, – ну, колись, зачем к Дашке в спальню лезла.
– Отстаньте, – неожиданно заорала в ответ девочка, – отстаньте, ублюдки, всех вас тоже убью, сволочи!
Она затопала ногами, замотала головой. С улицы послышался вой полицейской сирены, визг тормозов.
– Кто вызвал милицию? – недоуменно спросила Маня.
– Я, – послышался голос из темноты.
И мы с удивлением обнаружили в углу столовой на диване Левку и Терезу в халатах. Но продолжить разговор не удалось – в комнату влетели ажаны. Я побежала звонить Александру Михайловичу домой. Пока старший патрульный оформлял протокол, прибыли полковник, Женя и врач. При виде столь высокого начальства милиционеры стушевались, и Александр Михайлович моментально взял дело в свои руки. Сначала велел одному из патрульных отвести Еву в машину и стеречь ее там. Потом взял шприц и, отдавая его Жене, сказал:
– Скорей всего куча отпечатков, и все ненужные. Кто из вас трогал это?
– Я, – сказали Аркадий, Кока и Маня разом.
Женя хмыкнул и вытащил из чемодана коробку с краской:
– Придется взять у всех отпечатки пальцев.
– Рассказывайте, – велел Александр Михайлович.
Перебивая друг друга, домашние изложили события. Полковник задумчиво пыхтел сигаретой, потом неожиданно спросил:
– Почему у тебя на заду кровь?
Я ухватилась рукой за пижамные штаны. И правда, кровь. К тому же Мадам Сижу немилосердно болела. Врач абсолютно бесцеремонно оттянул резинку пижамных штанов и хладнокровно оповестил:
– На правой ягодице след укуса собаки.
– Хучик! – завопила Маруся и унеслась прочь.
Женя понюхал шприц:
– Похоже, в нем был новокаин! Очень странная идея – делать ночью тайком обезболивающий укол.
– Слава богу, не яд, – проговорила Зайка.
– Для меня яд, – медленно проговорила я, с ужасом понимая, что Ева замыслила самое настоящее убийство.
– Почему? – заинтересовался полковник.
Пришлось рассказать про аллергический шок в клинике Владимира. Вернулась Маня, неся на руках несчастного мопса. Банди и Снап, не понимающие, что происходит, потерянно бродили по столовой.
Задние лапки отказывались служить Федору Ивановичу. Было больно смотреть, как он с изумлением пытался сесть. Женя поглядел на мопса, вздохнул, достал иголку и ткнул Хуча в объемистую ляжку. Но укол не произвел на подопытного никакого эффекта.
– Так, – пробормотал эксперт, – не волнуйтесь, это просто новокаиновая блокада. Все лекарство досталось псу. К утру, наверное, онемение пройдет. Не понимаю, как такое получилось.
Зато понимала я, о чем и оповестила присутствующих.
– Вечером выпила кофе и ужасно захотела спать. Хучик вечно устраивается у меня на спине. Когда Ева вошла, чтобы ввести мне новокаин, она воткнула иголку прямо через одеяло и попала в Хучика. Пес завизжал как резаный и от страха укусил меня. Можно сказать, Федор Иванович спас жертву от смерти. Если бы эта сумасшедшая ввела всю дозу новокаина, у меня начался бы аллергический шок. К утру в кровати мог лежать бездыханный труп.
– Зачем Ева такое сделала? – спросила Зайка.
– Откуда она знала про аллергию на новокаин? – поинтересовалась Наташка.
– Вошла в кабинет, где меня приводили в чувство, – пробормотала я, – а зачем покушалась на убийство, не знаю.
В столовую медленно вплыла Марта Игоревна:
– Ну и шум, спать невозможно. Прямо бразильский карнавал. Выглянула в окно, а вы голые под дождем бегаете. Ну и мода! Тереза, вы здесь? В халате?
– Засиделись вчера за «Скрабблом», – принялся по привычке оправдываться перед бывшей тещей Лева, – до двух ночи проиграли. Вот решил оставить Терезу переночевать. А где положить? Ирка спит, все дрыхнут, пришлось вести к себе, но вы не подумайте чего…
– Лева, – перебила Арцеулова Наташка, – мне абсолютно наплевать, когда и сколько ты трахаешься с Терезой. На данном этапе волнует только одна проблема: почему Ева решила убить Дашку.
– Чашка, из которой ты пила кофе, конечно, вымыта? – поинтересовался Александр Михайлович.
– Нет, вот стоит на столике. Вчера все рано ушли спать, у Ирки болела голова, а я поленилась сунуть ее в посудомойку.
Женя понюхал чашку. Потом задумчиво пробормотал:
– Пока ничего не скажу. Думаю, найдем следы снотворного.
– Да что тут, в конце концов, произошло? – изумилась Марта Игоревна, не понявшая ни слова.
– Сами не знаем, – ответила Зайка.
– Попробуем разобраться, – пообещал Александр Михайлович.
На следующий день домашние выползли в столовую только к часу дня.
– У нас что, – изумилась Ирка, – ночью пожар был? Весь холл в грязи!
– Вы ничего не слышали? – изумилась Наташка.