— Он просто чудо! — заметил Тони. — Что за ребенок!
Вдруг они услышали радостные возгласы и затем кто-то крикнул:
— Посмотрите, кто пришел!
Это были Люк, Минни и Хоуп. Они как раз входили в комнату.
Сара подошла к ним с распростертыми объятиями.
— Вы все же приехали! — радостно воскликнула она.
— Подумаешь, от Рима до Неаполя всего-то ничего, — скромно проговорил Люк. — Для опытного шофера это пустяк.
Все рассмеялись, затем завязалась беседа.
Следующими прибыли Примо и Олимпия. Они хотели как можно скорее присоединиться к толпе поклонников малыша.
Полли собрала свои вещи и приготовилась идти наверх, но Сара ее удержала.
— Погоди. В самый раз тебе надеть новые вещички, — тихо проговорила она. — С тех пор, как мы их купили, ты их даже ни разу не померила.
— Это потому, что они такие замечательные, — запротестовала девушка, — а я все время работала и только бы их испортила.
— Да, джинсы и свитер гораздо лучше подходят для работы. Но сейчас — совсем другой случай. По-моему, пора надевать праздничное платье. Думаю, отлично будет смотреться то зеленое.
Полли поспешила наверх, где быстро переоделась. Действительно, признала она, посмотрев на себя в зеркало, платье удивительно мне подходит. У Сары потрясающий вкус! Зеленый шелк облегал фигуру девушки и подчеркивал ее высокую грудь, тонкую талию и стройные ноги. Полли еще никогда так себе не нравилась.
А как же она радовалась тому, что теперь она ни в чем не уступает дамам семьи Ринуччи. Она словно стала среди них своей. И все равно держалась девушка чуть-чуть отстраненно, краем глаза наблюдая за Мэтти, который, словно маленький принц, был в центре всеобщего внимания. Особенно весело с ним играли Карло и Делла, увидевшие его сегодня впервые.
Полли чувствовала себя невероятно хорошо. В ней росло ощущение принадлежности к одной большой семье, которой она до сих пор была лишена. Когда вокруг столько любящих жизнерадостных людей, несчастьям и одиночеству места точно не найдется. Мэтти тут будет хорошо.
Наконец все расселись вокруг большого стола. Руджеро поймал взгляд Полли, улыбнулся ей и стал рассказывать, как они покупали игрушки. Она решила поддержать его и поведала свою часть истории. Особенно весело у нее получилось описать момент, когда она решила нажать на кнопку и услышала ржание лошади.
Внезапно девушка вспомнила, что она должна уехать на следующей неделе в Англию. Эта мысль заставила се грустно улыбнуться. Но Сара вовремя пожала ей руку, и это удержало ее от невольных слез.
— Ну вот, все и устроилось. Тебе просто надо выйти за него замуж и держать его в ежовых рукавицах.
Наверное, Полли выпила слишком много вина, больше, чем обычно, иначе бы она не стала смеяться.
— Ну, — сказала она сквозь смех, — я вовсе не уверена, что мне нужен такой мужчина, за которым нужен глаз да глаз. По-моему, подобные отношения скучны.
— А по-моему, это весело, — прошептал Руджеро, — поверх своего бокала. — Вспомни о том, как мы с тобой сражались за право тащить игрушки.
— Просто непрекращающееся веселье! — согласилась Полли. — Ты рискуешь сломать шею, я пытаюсь тебя защитить, ты шипишь на меня, мол, прекрати эти глупости, женщина…
— А ты сбиваешь меня с ног…
— Да уж, очень соблазнительная картина.
Все снова засмеялись, и шутка тут же забылась. Но что-то изменилось в атмосфере семейной трапезы. Случайно или нет Сара упомянула о женитьбе, но это запомнили все. И возможно, такого поворота событий она и добивалась.
После ужина Полли взглянула на часы. Мэтти было пора ложиться спать, но его никто не желал отпускать. Девушка согласилась подождать еще немного.
Казалось, ребенок понимал, что за ним наблюдают, и действовал в угоду публике. Он расхаживал, как король, среди новых игрушек, стараясь поиграть со всем, с чем только можно. Когда ему что-то удавалось, Руджеро так радовался, словно это был его собственный успех. У Мэтти получалось складывать игрушки по форме, он отлично различал цвета, чем вызывал у всех бурные аплодисменты.
Кажется, наконец Руджеро начинает чувствовать себя отцом, не без радости подумала Полли. Поначалу ей казалось, это будет невероятно сложно, но Руджеро неожиданно сумел отыскать путь к сердцу маленького Мэтти. Или, может, это Мэтти завоевал любовь своего отца? Вдруг он сам своим маленьким умом догадался, как вызвать отцовский восторг и гордость?
Тем грустнее было девушке покидать гостеприимный дом Ринуччи. Она печалилась не только из-за ребенка. Ей было больно расставаться и с Руджеро тоже.
Как бы там ни было, к следующей сцене Полли точно оказалась не готова.
Мэтти играл с троллейбусом, толкая его взад-вперед, пока наконец игрушка не упала набок. Малыш схватил ее, попытался установить прямо, но потерпел неудачу. Это сбило его с толку.
— Ничего, — Руджеро подбежал к сыну, — я помогу.
Но Мэтти его не слышал. Было такое впечатление, будто в его маленьком мирке что-то пошло не так. Игрушка, которая приносила столько радости, теперь оказалась источником несчастья. Наверно, он испытал настоящий шок. Малыш стал стремительно краснеть и наконец заревел.
— Он просто устал, — сказала Полли. — Переутомился.
Ей пришлось повысить голос, чтобы ее услышали.
— Может, уложить его спать? — спросил Руджеро.
Но когда он подошел к малышу, тот отвернулся от него и закричал:
— Мама! Мама!
— Он тебя, — Руджеро обернулся к девушке.
— Нет, не меня. Он зовет Фриду, ведь она его мать. По ней он плачет, ее и зовет.
Она опустилась на колени перед ребенком, пытаясь взять его на руки, но он вырывался.
— Мама… мама… мааааа…
— Разве он тебя не узнает? — удивился Руджеро.
— Да, но любит он маму, и никого больше.
К этому времени Мэтти повалился на бок и теперь заходился в диком реве:
— Мама! Мама! Ма-ма!
Полли подняла его и пошла к дивану, села, усадив малыша на колени. Она уже приготовилась к очередной порции криков, но Мэтти лишь прижался к ней и, вздрагивая, рыдал от отчаяния.
Девушка качала ребенка на коленях. Она была потрясена его поведением. Казалось, она сама впитала такое маленькое и такое большое детское горе, она страдала вместе с ним. Вдруг в ней что-то словно бы взорвалось, и она разрыдалась. Девушка попыталась остановить слезы силой воли, но они все равно струились по ее лицу, мешаясь со слезами Мэтти.
— Прости, малыш, — баюкала его Полли, — мне так жаль. Я знаю, не я тебе нужна, Я знаю, знаю, знаю…
— Мама, — захныкал он и зарылся лицом в ее платье.