«Я тебя люблю!» — вглядевшись в его лицо, мысленно повторила я. И… ушла в недавнее прошлое. Чтобы заново пережить то чувственное безумие, которое он мне подарил.
…В глазах Ронни было восхищение, любовь и желание. Вернее, не так — там были все эти три чувства, но в превосходной степени. А еще — ВНИМАНИЕ. То самое, которое свидетельствовало о том, что он пытается почувствовать мои ощущения. Чтобы не думать о том, что ДОЛЖНА буду сделать, я попыталась проанализировать его взгляд… и вдруг поняла, что в нем нет похоти! Совсем! А есть страх сделать мне больно!
— Ты меня боишься… — внезапно буркнул он. И… накрыл меня одеялом! — Давай перенесем это на потом…
Я покраснела до корней волос. И еле слышно выдохнула:
— Боюсь немного…
— Почему?
Промолчать? Любимому мужчине? Тому, которому дала клятву Жизни и тому, за которого вышла замуж? И тем самым испортить ему первую брачную ночь? Ни за что! А что тогда?
Решение пришло само собой. Я откинула в сторону одеяло и перевернулась на живот:
— Расскажу… Завтра… А пока… Помнится, ты как-то сказал, что если я попрошу, то ты будешь мять мне бедра и «что-нибудь еще»…
Ронни вспомнил! И, поняв, чего я от него хочу, провел пальцами по моей спине…
…В этот раз он делал массаж по-другому. Там, в прошлом, я этого не понимала, и просто ждала, когда же наступит то самое состояние, которого я так ждала. А сейчас, заново переживая эти мгновения, я поняла, что он вел меня к нему самой короткой дорогой! И для этого разминал мои мышцы так, словно сгонял кровь от шеи к пояснице и от пальцев ног — к бедрам…
Его прикосновения были безумно легкими и такими нежными, что там, в пленочке, у меня довольно быстро помутилось в голове, а страх перед близостью куда-то улетучился. Вернее, не так: страх остался — но отодвинулся куда-то очень далеко. На край сознания. Уступив место безумному желанию…
…На спину я перевернулась сама. И почти сразу же прогнулась в пояснице от нежного, но очень чувственного поцелуя в бедро чуть выше колена. За ним последовал еще один. На пядь выше. От которого у меня заныло в животе и пересохло во рту. Потом я почувствовала легкое, но безумно приятное прикосновение пальцев к моей шее и подумала, что он слишком точно реагирует на мои ощущения. Значит, ЗНАЕТ, что делает…
Эта мысль неприятно резанула по сердцу. Но следующее прикосновение — на этот раз к внутренней поверхности бедра — заставило меня забыть о приступе ревности. И раствориться в своих ощущениях…
…Заново переживать его ласки было не менее приятно, чем чувствовать их в первый раз. Поэтому вскоре после ухода в состояние небытия я постепенно потеряла способность что-либо анализировать и утонула в своих ощущениях. Впрочем, мысль о том, что человек, сделавший только несколько шагов по пути освоения Видения, чувствовал меня так, как будто был моей второй половиной, никуда не делась: его ласки становились жарче и нескромнее именно тогда, когда у меня появлялось безумное желание сделать следующий шаг. И ни мгновением раньше!
А там, в прошлом, мне было не до мыслей: в какой-то момент времени я вообще перестала соображать. И сделала тот самый шаг…
…Мои руки обвились вокруг шеи Ронни сами собой. И потянули его губы к своим. Муж поддался. Так, как будто ждал именно этого. И поцеловал меня с такой нежностью, что у меня в душе что-то оборвалось. Мгновением позже я ощутила жар его дыхания где-то под ухом, потом — ключицей, а через вечность, наполненную Ожиданием, его губы прикоснулись к моей правой груди. Удовольствие оказалось таким острым, что я невольно застонала. А потом услышала собственный голос. Почему-то хриплый и дрожащий:
— Еще…
Ронни поцеловал. Но уже в левую. И прихватил губами сосок…
— Я больше не могу… — выдохнула я, обняла его за спину и потянула на себя…
…Вынырнув из прошлого, я прикоснулась пальцами к пылающему лицу, прислушалась к тому, как колотится сердце и сладко тянет низ живота, и вдруг усмехнулась: а ведь Коэлин-то оказался прав! Мне действительно был нужен мужчина. Но не тот, кто «умеет молчать и способен не обрюхатить», а совершенно конкретный. Который лежит рядом со мной, обнимает меня за шею и жарко дышит в ухо!
Быстренько найдя нужную пленочку, я вгляделась в лицо брата, прислушалась к словам и удивленно поняла, что уже не ощущаю омерзения и гадливости, которые тогда вызвало во мне его предложение!
— Я позволю тебе познать мужчину…
— Что?
— Я позволю тебе познать мужчину! Мало того, сам найду того, кто сможет держать язык за зубами. Ну, и сумеет тебя не обрюхатить…
— А ты уверен, что мне это надо?
— Я — уверен… Это ты пока не понимаешь… Но спасибо скажешь. И не один раз…
«Не скажу…» — привычно подумала я. И усмехнулась: слова, которые я за последний месяц повторила раз эдак десятый, почему-то потеряли остроту. Став обычным набором звуков!
«Это потому, что сегодня ты не представляешь себя на месте Валии…» — подало голос мое второе «я».
Я мысленно кивнула, потом снова вгляделась в лицо брата… и вдруг почувствовала, что сочувствую! Ему! Мужчине, не знающему, что такое Настоящая Любовь! И довольствующемуся ее жалкими подобиями…
«О-о-о!!!» — восхитилось второе «я». - «Кажется, ты выздоравливаешь!»
Я открыла глаза, повернула голову направо, вгляделась в лицо Ронни и улыбнулась: не «выздоравливаю», а «выздоровела»! Ведь прошлое, которое рвало мне душу, превратилось в обычные воспоминания, совсем не ранящие душу…
…Прикосновение к губам было таким нежным, что у меня перехватило дух. Открыв глаза, я обняла Ронни за шею, потянула его к себе… и вдруг сообразила, что в комнате светло, что муж — уже одет, а в его глазах — не я, а мысли о чем-то неприятном!
— Что случилось?
Глаза Утерса-младшего метнулись влево-вверх, а потом он виновато вздохнул:
— Только что говорил с отцом. Он уезжает в Арнорд. И забирает с собой почти всех воинов…
— А что он тебе показал? — спросила я. И, вспомнив недавний разговор, торопливо добавила: — А-а-а, это те самые новости, которые мы должны были узнать после свадьбы?
— Да… Письмо графа де Ноара. Он пишет, что получил информацию о том, что в столицу пробралось больше сотни Снежных Барсов…
— Опять по твою душу?
— Если бы… — Ронни помрачнел. — Твой отец собирается устроить в Арнорде второй Маллар…
— Убить его величество, его высочество, камерария, казначея и далее по списку? — зачем-то уточнила я.
— Угу… А еще — отравить колодцы, вырезать семьи глав гильдий мастеровых, сжечь жилые дома и склады с продовольствием…
— Зима. Голод. Бунт… — заключила я. И похолодела: — Одним Арнордом он не ограничится! Нечто подобное начнется и в других крупных городах!