– Подруга Насти, Лампа, – ответила я.
Алина неожиданно ткнула пальцем в стену, по которой медленно ползла муха, и спросила:
– Птичка летит?
Ее личико озарила открытая улыбка, зеленые глаза чуть сузились, на подбородке явственно обозначилась ямочка. Алина посмотрела на маму, стащила с головы шапочку, я увидела не только рыжую челку, но и мелкие кудряшки, старательно заплетенные в косички. И вдруг поняла: ребенок поразительно похож на покойного Гришу. Гудков был отчаянно рыжим, зеленоглазым, с ямочкой на подбородке, и веснушки у него не исчезали даже зимой.
– Это муха, – вздохнула Катя.
– Крылья. Птичка, – не согласилась Алина. – Да? Чирик-чирик?
Разницу между насекомым и воробьем дети, как правило, усваивают в раннем возрасте, но Алина, похоже, отставала в развитии.
– Волосы поправь, – приказала мать.
Дочь насупилась и дернула ее за сумку. Дешевый ридикюль из искусственной кожи раскрылся, из него выпали ключи от машины, расческа и разная косметика.
– Бибика, – заметила Алина, показывая пальчиком на колечко с ключами и брелоком с надписью «Рено». – Зеленая. На бибике зеленой мы приехали. У-у-у! Зеленая бибика! Кататься люблю на зеленой бибике!
Катя присела на корточки и подобрала мелочи. Последней она взяла в руки круглую пудреницу, зачем-то открыла ее и горестно воскликнула:
– Зеркальце разбилось! Плохая примета. К смерти.
Алина засмеялась, запрокинув голову. Я увидела под подбородком на шее ребенка родинку и не сдержалась:
– Она дочь Гриши!
Катя поджала губы.
– Не знаю я никакого Гриши.
Заявление поразило меня своей глупостью, и я сказала:
– Оригинально. Минуту назад вы хотели побеседовать с Григорием Гудковым.
Щеки Дроздовой вытянулись.
– Где он?
– Вы с ним давно в последний раз общались? – осторожно спросила я.
Катерина покосилась на Алину.
– Не важно! Позовите Гришу, у меня к нему дело. Хотя, если они с Настей развелись, небось Гудков тут больше не живет. Он квартиру снимает? Где? Можете подсказать его адрес? Мне очень надо!
– Понимаете, Катя, он… вообще не живет, – промямлила я.
Личико ее сморщилось.
– Уехал из России? За границу?
Было невозможно ходить вокруг да около, рано или поздно придется сообщить гостье неприятное известие. Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Гудков умер.
Дверь квартиры приотворилась, наружу высунулась Лада:
– Лампа? А я думаю, почему по полу дует? Кто это с тобой?
– Моя дальняя родственница, – быстро соврала я, – приехала погостить из провинции. Сейчас дам ей ключи от квартиры, и она уйдет.
Лада кивнула и исчезла.
Я перевела дух и мысленно укорила себя. Лампа, в другой раз ври более правдоподобно, хорошо, что художницу волнуют лишь серо-черно-фиолетовые кляксы-шары на ее полотнах, в противном случае она могла спросить, например: «Почему ты не оставила ключи соседям? Нехорошо заставлять женщину с ребенком бегать вечером по Москве».
– Как умер? – пролепетала Катя.
– От инфаркта, – пояснила я. – Гудковы не разводились, Настя вдова, но скоро станет женой Егора Кострова. Я очень хорошо вас понимаю. Алина невероятно похожа на Гришу – цвет волос, глаз, манера смеяться, ямочка на подбородке, родинка на шее. Девочка просто клон папы, анализ ДНК в ее случае будет лишним, но…
– Хорошо меня понимаешь? – истерично засмеялась Екатерина. – Дура! Ты даже не представляешь… ни на секунду… Он умер! Господи! Это конец! Больше мне не к кому идти!
– Егорка, захлопни дверь, дует! – закричала из квартиры Настя. – Эй, Егор, ты где?
Я испугалась, что сейчас подруга сама выглянет на лестницу, увидит Катю, Алину и начнет сыпать вопросами.
– Пожалуйста, уходите, – взмолилась я, – не портите Насте праздник. Если вас бросил любовник, не захотел содержать внебрачного ребенка, никакой вины на его жене нет. Настя понятия не имела, что у мужа была на стороне связь. Честное слово, я знаю! Она не тот человек, чтобы смириться с изменой.
Катя, поджав губы, молча слушала мою страстную речь, а я, изо всех сил не желая, чтобы сейчас в присутствии большого количества людей вспыхнул некрасивый скандал, продолжала говорить:
– Ваш приход сюда бесполезен. Гриши нет. На наследство вы претендовать не можете, потому что все сроки подачи заявлений давно истекли. Но даже если бы вы успели вовремя оформить права Алины, получать девочке нечего. Григорий работал администратором в роскошном отеле, там за номер просят бешеные деньги, но вот служащим платят отнюдь не астрономические оклады. Настя обычный менеджер в сетевом магазине бытовой техники. У нее, конечно, есть родители, но мать получает скромную пенсию, а отец в придачу к крохотной ренте еще и оклад научного работника средней руки, на такие деньги не пошикуешь. У Гудковых нет накоплений, у них даже дачи нет…
На секунду я задохнулась, потом продолжила:
– Ни золота-бриллиантов, ни вкладов в банке у Гриши никогда не было. Пожалуйста, уходите.
Дверь за моей спиной начала приоткрываться, я всем телом навалилась на нее и крикнула:
– Сейчас вернусь! Ребята, не ломитесь!
Но тот, кто пытался распахнуть створку, оказался намного сильнее – меня легко отодвинули, на лестницу вышел Егор. Жених Насти, отнюдь не высокого роста и худой, но он обладал впечатляющими мускулами.
– Чего тут мерзнешь без куртки? – спросил он. – Заболеешь. Всем здрасте!
Катя не издавала ни звука. Я умоляюще посмотрела на Дроздову.
Егор присел перед Алиной и протянул ей руку.
– Я дядя Егор. А ты кто?
Девочка показала пальчиком на муху.
– Птичка.
Егор засмеялся и встал.
– Точно. Орел или курица. Пойду народ веселить, а вы не маячьте на холоде, заходите в квартиру.
– Милый, ты где? – закричала Настя.
– Тут, – ответил жених, распахнул дверь и шагнул внутрь.
Я кинулась за ним, щебеча на ходу:
– Настюша, не выходи наружу. Там сыро, холодно, снег идет.
– На лестнице? – захохотала Настя. – Лампа, ты сколько шампанского выпила? Егорка, я же тебе говорила: Лампуше коктейли не давай, она от любой смеси на раз чумеет.
– Всего-то десяток «Кровавой Мэри» ей дал, – подмигнул мне Егор, – ну еще текилы до кучи и кофейного ликера.
– Никто тебе не поверит, – улыбнулась Гудкова. – Всем известно, что Романова понюхает стакан из-под кефира и закачается. А от перечисленного тобой спиртного затошнит даже медведя. Лампуша, отойди, хочу пакет с мусором к лифту вынести, потом во двор оттащу, когда народ уйдет. Хорошо, что соседей на площадке нет, никто возмущаться не станет.