Я видела, что он обижен. Очень обижен. Задет за живое. Еще недавно я была бы страшно рада, что сумела сделать ему больно, однако теперь все переменилось. Не надо было его звать. Но я так боялась остаться одна! И сейчас тоже.
– Прости, – сказала я, подавая ему куртку.
Он помедлил, потом взял ее и, ничего не сказав, вышел. Хлопнула дверь. Я плюхнулась на пуфик и закрыла лицо руками. По вискам разливалась головная боль, приступов которой я ужасно боюсь. Я закрыла глаза и потерла виски. Все в порядке, в порядке. Так, теперь открываем в себе невероятные способности. К ускорению. Я бросила взгляд на часы – из отпущенного мне часа осталось сорок минут. Я вскочила и схватила телефон. Только бы она ответила. Только бы никуда не ушла гулять.
– Ника?
– Алло, мам. Как ты? – беззаботно отозвалась дочь.
Я не стала терять время на сюсюканье. Она нужна была мне здесь и сейчас. Немедленно. NOW!
– Ты где?
– Как где? У Нинки, я же тебе говорила, – возмутилась Ника.
Я выдохнула и выдала ей все необходимые инструкции. Ника спокойно выслушала все, только один раз спросив:
– Мам, если это свидание – зачем вам я?
– Резонно, – не могла я не согласиться. – Ты понимаешь, я не совсем уверена, что это свидание. Кто его разберет, этого Шувалова. Может, ему опять просто налить воды надо. Как знать. Ты выезжаешь?
– Я только чаю выпью, – заверила меня дочь, но мне этого было мало.
– Ты что, какой чай! Выметайся и хватай такси! У тебя максимум минут двадцать.
– Что за дурдом! Годами не попадаю в парк, а тут два дня подряд. Надеюсь, оно того стоит! – фыркнула Ника и повесила трубку.
– Я тоже надеюсь, – шепнула я и поскакала дальше.
Видимо, я все-таки обладаю разными скрытыми талантами, потому что за полчаса, отведенные мне судьбой на превращение из заспанной раздолбайки в расстегнутых джинсах в изящную романтичную леди, я успела перемерить весь свой гардероб и даже найти в журнале вариант макияжа «бескрайний океан». Под давлением обстоятельств я не отвлекалась на мысли типа «а вдруг он не любит бирюзовый?» или «кому я могу в этом понравиться?». Я просто работала. Молча перебирала тряпки (не надо пускать Шувалова в квартиру, чтобы не показать свалку. Убирать времени все равно нет), прикладывала одну к другой, комбинировала, прикидывала, как все это будет сочетаться с макияжем. Серьги, которые бы оттеняли мое лицо, у меня все равно были только одни – подарок папы, набор аметистов. К ним браслет и кулон. Все это я надевала только по очень торжественным случаям. Сейчас был именно такой. Так мне казалось, во всяком случае.
– Вау! – только и смогла сказать Ника, когда я открыла ей дверь.
– Что – вау! Где тебя носит? Сколько можно ехать из Ясенева? Это же совсем рядом.
– Не поверишь, мам, но теперь у нас пробки и по воскресеньям. Москва сошла с ума.
– Это я сойду с ума с тобой. Ну как? – Я взволнованно повертелась перед зеркалом. На мне был бежевый тонкий обтягивающий джемпер с открытым декольте (чтоб было видно кулон), светлые брюки, туфли на каблуке.
– Н-да, хороша, мать. Может, еще вывеску повесить – только помани пальцем, и я твоя?
– Что за глупости?! – возмутилась я. Мне казалось, что мой внешний вид вполне отражал мое внутреннее высокодуховное содержание.
– А на таких шпильках особенно хорошо кататься на американских горках, можно еще бегать в мешках – в них моментально прорубятся дырки. Мать, ты что – мы же просто едем в парк. Тем более с детьми. – Ника постучала пальцем по лбу и показала на себя. Я посмотрела в зеркало. Оттуда на меня вылупилась размалеванная женщина средних лет с жалобным выражением лица. С выставленной вперед малоформатной грудью, на которой одиноко лежала розоватая аметистовая капля.
– Что же делать? – развела я руками.
В этот момент раздался звонок. От неожиданности мы обе с Никой подпрыгнули, потом она сдавленным голосом прошептала:
– Иди в ванную, я его задержу.
– Ладно! – кивнула я, схватила джинсы с кроссовками и заперлась в ванной.
В коридоре раздавались приглушенные голоса, Шувалов ходил по квартире и что-то говорил Нике, пока я смывала яркий грим и натягивала свитер. Смотреть на то, что получилось, я не очень хотела, поэтому выдохнула и просто вышла в народ. Народ в немом изумлении смотрел на мое явление.
– Добрый день, – робко улыбнулась я.
Ответом мне было некоторое молчание. Шувалов сглотнул и повернулся к Нике.
– Ника, и что, теперь, вы хотите сказать, ваша мама готова? – уточнил он.
– Ну… что смогла, – хмыкнула Вероника.
Я фыркнула и спросила:
– Что здесь происходит?
– Ваша дочь сказала, что вы еще не готовы. Что вы приводите себя в порядок, – пояснил он.
– Да, это так. И что? – с вызовом сказала я и уперла руки в боки.
– Может быть, вы еще не закончили? – зачем-то уточнил он.
– Нет, я вполне готова.
– То есть вы в порядке? – ехидно усмехнулся он.
– А что вас не устраивает? – обиженно буркнула я.
Черт, как же он хорошо выглядит? Хотя что там, он тоже в джинсах и легкой куртке – но улыбка и – да! Щетина, как у мужиков из рекламы внедорожников. Мне случалось встречаться и с симпатичными мужчинами, и даже с красивыми (пару раз было и такое). Но Шувалов, при всем том, что он не был молод или как-то особенно подтянут, – он излучал уверенность в себе. Некоторую степенность и неторопливость царя зверей. Он был уверен, что, где бы он ни появился, ему будут рады. И что бы он ни сказал – его будут слушать. И как бы он ни улыбался – на него будут смотреть. Человек, в котором комплексов нет, либо они такие, что я даже не понимаю какие. Рядом с ним мне даже дышать хотелось как-то более достойно. На его фоне я не смотрелась даже в своих глазах. Что он тут делает? И все же его собственная безупречность не давала ему права смеяться надо мной. Но его глаза смеялись.
– Что касается вас, я давно уже ничему не удивляюсь. Но у вас свитер наизнанку. Это так и задумывалось?
– Ой! – всплеснула я руками и отползла в ванную. Вот что бывает, когда трижды за полчаса пытаешься сменить имидж.
– Ну, пошли? А то у меня сын в машине ждет, – хлопнул Шувалов в ладоши.
– Сын? – удивилась Ника.
– Ну да, сын. Идемте. Я вас познакомлю. – Шувалов втолкнул меня в лифт и, пока мы спускались, молча смотрел, как я мучаюсь под его взглядом.
– Что? Что-то еще не так? – занервничала я.
– Все прекрасно. Вам очень идут эти серьги, – ласково заметил он. Отлично. Значит, я еду в парк в кроссовках и мешковатом свитере, зато с аметистами в ушах. Что может быть лучше?! Мы вышли на улицу и подошли к аккуратно (и там, где положено) припаркованному «БМВ». Из его глубин на нас смотрели недоверчивые голубые глаза, удивительно похожие на шуваловские. Все остальное отличалось разительно.