— Ты действительно так считаешь?
Масако вдруг подумала, что было бы любопытно задать тот же вопрос Кэндзи и послушать его ответ. Ей хотелось бы узнать, почему людей тянет друг к другу. Да только есть ли такая причина…
— Иногда кажется, что он как будто искал возможности отомстить мне.
— Отомстить тебе? За что? Ты же всегда была образцовой женой.
Последовала пауза.
— Может быть, именно поэтому, — сказала наконец Яои. — Именно потому он меня и ненавидел.
— Почему?
— Наверное, потому, что женщина начинает надоедать мужчине, когда становится примерной женой.
— Но почему? — задумчиво повторила Масако.
— Откуда мне знать, — почти со злостью ответила Яои. — Спроси об этом Кэндзи.
— Пожалуй, ты права, — пробормотала Масако, удивленная резким тоном подруги.
— И вообще, что с тобой сегодня? Я тебя просто не узнаю.
— Ничего, просто устала.
— Конечно, — тут же ухватилась за поданную мысль Яои. — Конечно, ты устала. Я уже стала забывать, как себя чувствуешь после ночной смены. Извини. Как дела у остальных? Что у Йоси?
— Ее не было вчера на работе. И Кунико тоже. Похоже, мы все дошли до предела.
— До какого предела? — Масако промолчала. — Извини. Это ведь все из-за меня, верно? И если… О, подожди! Я же собиралась сказать, что скоро получу деньги по страховке Кэндзи и тогда смогу расплатиться со всеми.
— Сколько ты собираешься заплатить?
Вопрос вырвался сам по себе, неожиданно для нее самой.
— По миллиону каждой. Как по-твоему, этого достаточно?
— Вполне. Даже слишком. Кунико и Йоси хватит по пятьсот тысяч. Кунико на твоем месте я бы вообще ничего не дала.
— Нет, что ты! Они же с ума сойдут от злости. Тем более что я получу целых пятьдесят миллионов.
— Советую о страховке вообще не распространяться. Просто отдай им деньги и забудь. Но… не могла бы ты дать два миллиона мне?
— Конечно… — немного удивленно сказала Яои, не забывшая, что подруга еще совсем недавно полностью отказывалась от денег. — Но почему ты передумала? Что-то случилось?
— Решила, что деньги в любом случае не помешают. Я была бы тебе очень признательна.
— Конечно, — повторила Яои. — Никаких проблем. Я стольким тебе обязана.
— Спасибо.
Масако положила трубку. Разговор с Яои помог, настроение улучшилось. Может быть, все не так уж плохо и им удастся довести дело до благополучного завершения. У полиции есть подозреваемый, хотя многое еще остается неясным. Впрочем, даже если у них нет против него никаких улик, в тюрьме его какое-то время еще продержат. Она облегченно вздохнула и отправилась спать.
Его выпустили только в августе, после того как прошли тайфуны и летний зной сменили осенние ветры. Медленно поднимаясь по лестнице, Сатакэ остановился на лестничной площадке, усеянной афишками с рекламой массажных салонов и агентств эскорт-услуг. Он наклонился, собрал яркие бумажки и засунул их в карман черного пиджака. Вот он, признак небрежения и запущенности, немыслимый в те недавние времена, когда оба его клуба каждый вечер привлекали десятки посетителей. Теперь процветающие заведения были закрыты и все в здании быстро теряло прежний блеск, приходило в упадок и катилось под гору.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, он поднял голову и оглянулся. Из-за открытой двери расположенного на втором этаже бара за ним наблюдал встревоженный хозяин. Сатакэ знал, что этот человек свидетельствовал против него, рассказав полицейским о его драке с Ямамото. Выпрямившись, он сунул руки в карманы и тяжело посмотрел на обидчика. Стеклянная дверь тут же закрылась. Наверное, не ждал, что я так скоро вернусь, с усмешкой подумал Сатакэ и, проделав остаток пути, оказался перед табличкой с надписью «Мика». Рядом с ней висело скромное объявление «Закрыто на ремонт».
Его арестовали по обвинению в незаконном предпринимательстве — не было лицензии на открытие игорного заведения — и сводничестве. В конце концов второе обвинение отпало, а поскольку никаких убедительных улик, связывающих Сатакэ с убийством Кэндзи Ямамото, полиция найти не смогла, им ничего не оставалось, как выпустить его на свободу. Зная, чем все могло закончиться, он считал, что легко отделался, но при этом заплатил слишком высокую цену. Его маленькое царство, все, что он, начав с нуля, создавал упорным трудом в течение десяти лет, лежало теперь в руинах, а еще хуже было то, что страшное прошлое вышло наружу, став всеобщим достоянием и лишив его поддержки и доверия. В таких обстоятельствах о возвращении к прежней жизни не приходилось и мечтать.
Стараясь не падать духом, Сатакэ поднялся на третий этаж, где у него была назначена встреча с Кунимацу, бывшим управляющим «Площадки». Помещение, еще недавно составлявшее его гордость и приносившее немалую прибыль, перешло в чужие руки, и хотя установленные им массивные дорогие двери все еще были на месте, старая вывеска исчезла вместе с казино. Теперь здесь размещался клуб любителей маджонга, на что красноречиво указывала и новая вывеска — «Восточный ветер».
Сатакэ осторожно открыл дверь и переступил порог. За одним из столиков для игры в маджонг одиноко сидел Кунимацу.
— Сатакэ-сан.
Он улыбнулся и поднялся навстречу бывшему боссу.
— Давно не виделись, — сказал Сатакэ, уже заметивший, что его бывший управляющий заметно похудел, а под глазами появились темные круги. Впрочем, возможно, так только казалось из-за освещения.
— Боюсь, вам было не до веселья.
— Вернулся к прежнему занятию? — спросил Сатакэ, вспомнив, что познакомился с ним в одном из клубов маджонга в Гиндзе.
В то время Кунимацу, еще молодой двадцатилетний парень, присматривал за порядком в заведении и выполнял разные поручения хозяина. Сатакэ обратил на него внимание потому, что, садясь к столику, довольно заурядный на вид юнец внезапно превращался в опытного, не по годам мудрого игрока. Под впечатлением деловых качеств, исполнительности и глубокого знания дела Сатакэ и пригласил его на место управляющего в только что открытое им казино.
— Игра не отпускает, — ответил Кунимацу, натренированными движениями протирая тальком поверхность стола. — Только ведь теперь детишки учатся этому в Интернете. — Сатакэ осмотрелся. В зале стояло шесть столов, но за исключением того, за которым работал Кунимацу, все они были покрыты белыми скатертями, что вызывало ассоциацию с похоронами. — Впрочем, долго я здесь, похоже, не задержусь.
Он рассмеялся, закрывая крышкой баночку с тальком, и вокруг глаз отчетливо проступили мелкие морщинки.
— Что ты имеешь в виду?
— Заведение уже закрывается. Здесь будет караоке-бар.
— Наверное, это теперь единственное, на чем можно делать деньги.