И тут она импульсивно сделала то, к чему не прибегала вот уже много лет: запустив руку под блузку, она сжала в пальцах маленький серебряный крестик и закрыла глаза.
— Молю Тебя, Господи, — беззвучно произносила она, — пусть Коннор будет в безопасности и пусть папа будет в безопасности.
Она так и не позвонила вчера сэру Нейлу Рорке, разрываясь между желанием сделать это и опасением, что ее поступок может повредить Коннору. Но сейчас она сожалела о своей нерешительности. Вашингтон был преступной столицей Америки. И там легко, не утруждаясь излишними вопросами, могли убить кого угодно.
В 8:30 Монти позвонила по дополнительному номеру сэра Нейла Рорке.
Ответила его секретарша:
— Боюсь, что сэр Нейл отбыл в Малайю на открытие нашего нового предприятия в Куала-Лумпуре. Он вернется в пятницу. Не хотите ли оставить послание для него?
Монти помедлила, прикидывая, как бы связаться с ним в Малайе. Но пытаться установить связь по телефонной линии, не зная, насколько она защищена… нет, это непродуманно.
— Спасибо, не стоит, — сказала она. — Это не так важно.
Затем она по внутренней связи позвонила в кабинет отца; после двух звонков включился автоответчик. Повесив трубку, она вышла поискать какие-то следы его присутствия на этаже.
Чистота и прибранность его кабинета убедительно сказали ей, что он тут еще не появлялся. Для надежности она заглянула и в лабораторные помещения, но и тут никто его не видел. Скорее всего, он был в Беркшире, где занимался анализом «Матернокса», и она подумала, безопасно ли будет звонить ему. Но когда она все же набрала их старый номер, то после пяти звонков услышала свой же голос, сообщавший, что номер изменен.
Вполне возможно, что отец был на месте и просто не отвечал, но тем не менее она забеспокоилась. Она снова набрала номер, представилась автоответчику и стала ждать. Она надеялась, что, услышав ее голос, он снимет трубку, — но тщетно. С тем же результатом она позвонила ему домой.
До половины десятого она работала, время от времени снова пытаясь дозвониться. Коннор, должно быть, уже прибыл в аэропорт, подумала она, испытывая глубокое чувство одиночества. Поэтому ее беспокойство об отце усилилось. Если в лаборатории произошел несчастный случай, там нет никого, помочь ему никто не сможет. А ей надо еще сегодня отослать в Вашингтон по факсу или электронной почтой кое-какие заметки к дискуссии. Это займет у нее около часа.
Стоянка кампуса была почти пуста, но Монти подошла к лаборатории почти вплотную, когда заметила поржавевшую серую «тойоту» отца на ее привычном месте. Она слегка расслабилась, но, вылезая из своего «эм-джи», Монти внимательно осмотрелась. Трудно было сказать, следили за ней или нет; всю дорогу сюда ее сопровождало плотное дорожное движение.
Она вошла в лабораторный корпус, удивившись, что дверь не закрыта, и торопливо побежала наверх, в главную лабораторию. Ее сопровождали знакомые химические запахи.
Дик Баннерман в белом лабораторном халате, склонившись к чашке Петри, что-то диктовал в маленький магнитофон, включавшийся от звука голоса. Стеллаж с пробирками позвякивал в мешалке рядом с ним. При взгляде на эту сцену Монти не захотелось прерывать состояние глубокой сосредоточенности отца.
Наконец, выбрав момент, она легко поцеловала его в щеку, но тем не менее ему потребовалось несколько секунд, чтобы заметить ее присутствие. Он что-то пробормотал в диктофон, выключил его и повернулся к дочери.
— Потерял целый рабочий день, — сокрушенно сказал он. — Культура умерла.
— Почему? Что случилось?
— Моя ошибка. — Он скорчил гримасу, как провинившийся ребенок. — Элементарная глупость. Положил не ту подкормку. Я не привык все делать своими руками.
— У тебя усталый вид, папа. Не хочешь ли сделать перерыв и сходить перекусить? Уже час.
Он покачал головой:
— Не могу уйти, пока не наступит стабилизация. Сейчас, когда я потерял день, у меня возникнут проблемы с Вашингтоном. До четверга я не управлюсь.
— Папа, ты просто должен быть там в четверг вечером — у тебя будет всего лишь обед с Биллом Клинтоном, а он всего лишь президент Соединенных Штатов.
— Засранец Клинтон. — Прищурившись, он посмотрел на пробирки в мешалке. — Я не могу взять и остановить процесс в середине. Мне придется выкинуть эти объедки и начать все с нуля — так что мы потеряем добрую часть этих двух недель. Ты хочешь подвергнуть риску свою Анну?
— Неужто я не могу заменить тебя? Если ты дашь мне инструкции?..
Улыбнувшись, он отверг это предложение:
— Боюсь, что нет. Боюсь, что мы оба должны распрощаться с этим симпозиумом. Конечно, извинимся, скажем, что я, мол, болен. Это сборище не так уж важно.
Она сплела пальцы, собралась с мыслями и сказала:
— Если ты думаешь, что успеешь закончить анализы в четверг вечером, так я улечу по расписанию, в четверг утром, явлюсь на кормежку к Клинтону… и принесу за тебя извинения. А ты можешь прибыть в пятницу… на твое выступление уже продано шестьсот мест.
— О'кей, — сказал он.
— Так и сделаем.
Монти посмотрела в чашку Петри.
— Кроме неприятности с культурами, у тебя есть какие-нибудь успехи?
— Да, но раньше чем в четверг вечером я не смогу понять, что же там было в капсулах.
— Помни, что по телефону об этом — ни слова, — сказала она. — Какие бы ни были новости, расскажешь о них по прибытии в Вашингтон.
Он провел пальцем по губам, делая вид, что застегивает их на «молнию».
Монти улыбнулась:
— А теперь я принесу нам по сэндвичу.
Она вышла из здания, остановилась и, нервничая, стала оглядывать стоянку. В воздухе плыла мелодия «Господи, да буду я веселым джентльменом». «Через три недели Рождество», — подумала она. Рождественская лихорадка уже чувствуется повсюду — в витринах магазинов, на рекламных стендах, в светящихся гирляндах, протянутых через улицы.
Осознание этого вызвало у нее вспышку гнева. «Ради бога, это Англия, — сказала она себе. — Демократическая, цивилизованная Англия. Не какой-то оруэлловский кошмар диктатуры третьего мира или хунты. Если действия „Бендикс Шер“ выходят за пределы закона, если компания экспериментирует, шпионит и убивает, ее надо остановить на этом пути».
В памяти крутилась фамилия: детектив-суперинтендент Левайн, который навещал ее в больнице после гибели Джейка Силса. Она зашла в одну из телефонных будок рядом с закусочной, нашла в справочнике номер Нового Скотленд-Ярда и, позвонив, спросила, может ли кто-нибудь помочь ей соединиться с Левайном.
К удивлению Монти, через несколько секунд ожидания оператор сказала:
— Соединяю.
Раздался щелчок, и Монти услышала другой женский голос, вежливый и уверенный: