Она чувствовала что-то странное, но не могла понять, что именно… словно ее антенны улавливали какие-то запахи или вибрации опасности.
— Почему?
— Ты веришь мне?
Монти помедлила, но затем с преувеличенной горячностью ответила:
— Да!
— Тогда прошу тебя — слушай меня.
Среда, 30 ноября 1994 года
Клик. Другой канал. Вой сирены, визг тормозов. Клик. Канал снова сменился. «Но я люблю тебя, Эдвард, — заверяет женщина. — И всегда любила тебя». Бах — и взрыв ручной гранаты. Клик. Смена канала. Рев толпы. «Мяч у Линекера, он делает передачу поперек поля…» Клик. Очередная смена канала. Две женщины по-итальянски орут друг на друга; по обрезу экрана бегут субтитры.
Клик. Слава богу, экран стал слепым и молчаливым.
— Спасибо, Господи, что по телевидению идет такое дерьмо. — Никки бросила пульт на прикроватный столик. Она отпила вина, взяла свой роман Марио Варгаса Льосы, прочитала один абзац, с треском захлопнула книгу и стала рыться в куче мятых журналов, разбросанных по кровати, которые она не убрала, когда час или около того назад они стали заниматься любовью.
Ганн, до пояса прикрытый простыней, опасался, что слишком много выпил. Он лежал погруженный в свои мысли, стараясь не обращать внимания на надоедливые попытки Никки отвлечь его. Проблема Коннора Моллоя и Монтаны Баннерман росла на глазах и серьезно беспокоила его.
Эта дамочка Баннерман что-то вынюхивала в водолечебнице. Она бродила вокруг здания. Снова была в доме Уинстона Смита. Затем отправилась в многоэтажную автостоянку. И черт побери, можно не сомневаться, что забрела она туда не случайно.
Все это ему не нравилось, ну совершенно не нравилось. Может, завтра ему выделят бюджет, за который он ратовал, но у него оставались сомнения. А тем временем ему пришлось организовать плотную слежку, заставив сверхурочно работать и без того уже измотанных сотрудников. Он хотел иметь в своем распоряжении плотную невидимую сеть, а не команду, которая так устала, что совершает ошибки. В домашних телефонах объектов стоят «клопы», их служебные телефоны непрерывно прослушиваются. Очень важно, чтобы они не догадывались о слежке; он ни в коем случае не хотел вызвать у них настороженность.
Что бы им ни было нужно, он собирался на блюдечке преподнести это Кроу. Он хотел не только выяснить несколько очень сомнительных моментов, но и мечтал увидеть, как отреагирует исполнительный директор, когда услышит новость, что драгоценная доченька его дорогого ученого оказалась гнусной маленькой потаскушкой. Он лелеял идею, что Кроу придется предпринимать действия, к которым на самом деле он не хотел бы прибегать. Кроу нравилось ставить других людей в неудобное положение. Дайте ему неделю-другую — и Кроу как миленький будет извиваться перед ним.
Системный администратор компьютерной системы Клифф Норрис пока так и не нашел никаких следов, что Коннор Моллой входил в систему «Бендикса». Ганн подозревал, что этого сукиного сына поймать будет нелегко, если вообще удастся. Недавно он отказал Норрису в кое-какой новой технике, которую он просил, и тот был явно огорчен.
Норрис относился к той породе людей, которых Ганн не любил или не понимал. Надменный пижон. Такими же были и большинство технарей, но у него не было иного выбора, кроме как работать рядом с ними. Кроу обвинял Ганна за то, что тот ослабил хватку, он был прав. Да, она вроде бы ослабела, но сейчас он чувствовал себя куда более уверенно. Интуиция подсказывала ему, что Моллой и Баннерман появились как раз кстати, чтобы способствовать подъему его карьеры.
Он расслабился и в отношениях с Никки, но тут уж он был весьма неуверен, что с ней делать или как долго он еще будет выносить ее требования. Тем более что он продолжал балдеть от нее.
— Черт возьми! — вдруг воскликнула она. — Этот парень… он утонул на Гавайях.
Ганн повернулся к ней и увидел, что Никки читает последний номер внутреннего журнала «Бендикс Шер».
— Где ты, черт побери, его взяла?
— В твоей папке, — с невинным видом ответила она.
— Ты сломала замок?
— Такую идиотскую комбинацию открыл бы и четырехлетний ребенок.
Ганн вырвал журнал у нее из рук:
— Это закрытое издание — только для сотрудников.
— Счастливые сотрудники! Вот уж восхитительное чтение! «Строительство нового завода „Бендикс Шер“ в Малайе. Продажи „Матернокса“ в Бразилии выросли на шестнадцать процентов. В Германии заведующий научно-исследовательским отделом в благотворительной велосипедной гонке пожертвовал пять тысяч марок в пользу Боснии». Аж очко играет, солдат. — Она снова выхватила журнал. — «Сэр Нейл Рорке сообщает, что компания выделит двадцать пять тысяч фунтов любимому благотворительному фонду мистера Роули». Ну-ну, какие еще потрясающие известия в этом журнале?
— Начиталась? — сухо спросил ее Ганн.
— Сыта по горло. А что еще девушке надо? Два классных оргазма за ночь в постели с журналом «Бендикс Шер». Ты в самом деле знаешь, как ублажить девушку, солдат. — Она засунула руку под простыню и стала ласкать его гениталии. — Да, вяловато там внизу… Как насчет того, чтобы заправиться карри… а может, лучше взять мекс? А мне жутко хочется фахитас.
— Я вымотался.
— Перекусишь — и тут же поднимешь голову. Я голодная и недотраханная.
— Ты всегда можешь сесть на улице с картонным плакатиком на шее: «Голодная и недотраханная — пожалуйста, покормите меня и трахните».
Она врезала ему кулаком в живот.
— Не смешно. А теперь давай поднимайся.
— Никки, сейчас четверть двенадцатого. Я совершенно разбит, и мне еще надо закончить отчет для доктора Кроу.
— Как такой большой и храбрый парень может бояться этого доктора Кроу? — Она выдернула из-под него скомканную газету «Ивнинг стандард», где на деловых страницах была фотография Кроу. — Ты только посмотри на него. Сущая сопля. А физиономия у него как у больной гремучей змеи.
Ганн ухмыльнулся:
— Ты льстишь ему.
Она снова посмотрела на изображение Кроу и скорчила гримасу:
— Ну еще бы… у меня от него мурашки по коже бегут. Сколько человек он убил, чтобы добраться до верха?
Он дернулся от этих слов, словно получив удар током, и повернулся к ней:
— Что ты сказала?
— Да он выглядит как киллер. А ты кого-нибудь убивал, солдат?
— На Фолклендах.
— И в Белфасте?
Он покачал головой:
— С удовольствием прикончил бы там кое-кого, но не представилось возможности.
— А потом?
— А потом я служил в войсках связи. Связь никого не убивает, она следит за людьми.