– Утром франконцы приезжали к Карлу, – крикнул Рони, разгоняя «Тачку Ф» на длинном прямом участке пустой улицы. – Тоже закупают шины. Обозвали нас подлыми монополистами, пригрозили судом, пообещали отвезти во дворец Диваны ноту протеста, как только их автомобиль сможет двигаться.
– А на карете поехать жаловаться что, нельзя? – не понял тонкости ситуации Саня.
– И признать себя отсталой страной? – рассмеялся кузен, тормозя, переключая передачу и лихо, с заносом и набором хода заруливая в узкий переулок. – Нет, тут особый случай. Мы все верно рассчитали. Купят – и жаловаться не смогут, мы ведь не деньгами с них хотим получить. Требуем вернуть мебель, которую они подло присвоили одиннадцать лет назад. Из залога обманом выкупили, представляешь?
– Зачем?
– Искали записи, из-за которых начались все наши неприятности, – ответил Рони, тормозя перед въездом на людную площадь. – Как будто я и правда головой повредился настолько, что мог так нелепо их спрятать. Всю обивку попортили.
«Тачка Ф» замерла возле ателье и затихла. Рони выпрыгнул на утоптанный наст, хлопнул дверцей и пошел к входу, ничуть не заботясь о сохранности высокой горы пакетов. Саня двинулся следом:
– А ну как уворуют наши покупки?
– Пусть попробуют, – заинтересовался идеей Рони. – Догоню – воспитаю. Не догоню… значит, сегодня им темная удача привалила, временно. Показывай перчатки.
Колокольчик у входа негромко тенькнул, отметив появление посетителей. Две девушки приветливо улыбнулись гостям. Одна сидела возле витрины и вышивала бисером кошель. Вторая устроилась близ столика для демонстрации дамских мелочей – тех же перчаток. Она вскочила, убежала в глубь ателье и тотчас вернулась с заварником. Разлила в три чашечки горячий чай и выставила блюдце с маковыми крендельками.
– Надо же, фон Гессы пожаловали-с, – отметила она. – Анна так надеялась, что сударыня Береника еще заглянет. Я сейчас позову ее, уж погодите чуток. Присаживайтесь.
Рони благодарно кивнул и сел. Саня с важным видом прошелся вдоль полок с сумочками и перчатками. Выбрал по памяти три пары, над которыми Рена вздыхала особенно долго, принес и выложил на столик перед братом. Тот взялся рассматривать тонкую кожу, явно слегка стесняясь своих слишком красных и грубых рук, испачканных в смазке. Простучали каблучки, и в зал вбежала Ушкова-младшая.
– Саня! Как я рада. Ты избавил меня от необходимости отсылать к вам человека. Готова горжетка для Фредди. Она просила, чтобы именно сегодня, и мы постарались. Это твой кузен, о котором я слышала столько разного?
– Разного? – удивился Рони.
– Потапыч обмолвился, что вы несколько не в себе, но это было давно, – блеснула глазами Анна. – Бэкки сказала, что вы грязный хулиган. Фредди вами гордится. Вы загадочный человек, я даже не знаю вашего настоящего имени. То ли Юрий, то ли Рони…
– У меня сложное полное родовое имя арьянского толка, – пояснил Рони. – Лет в двенадцать я решил поменять его на нормальное, стал представляться Юрием.
– У вас занятные перчатки, – углядела интересную деталь Анна. – Они удобны? Мы с мамой подумываем об особенной женской автомобильной моде. А вы, кажется, интересуетесь более классическим стилем.
– Собрался извиняться перед Береникой за давнее происшествие.
– С лужей, – догадалась Анна, и ее любезность поугасла. – Знаю. Получается, это ваша выходка… Мы тогда и познакомились. Бэкки была расстроена, но держалась молодцом. Если бы меня облили, я бы плакала и, наверное, больше не вышла на столь опасную площадь. Значит, подбираете перчатки. Тогда эти. Ее любимые, и размер подходящий, и цвет как раз под ее новую франконскую шубку.
Анна погладила темную кожу со сложной вышивкой шелком и рельефным витым шнурком. Сердито глянула на обидчика приятельницы:
– Только я вам не уступлю ни копеечки, даже ради Бэкки. Это дорогие перчатки, они стоят двадцать семь рублей. Очень сложная вышивка, кожа редкая. Вот тут и тут вставки из питона. И… и я не хочу вам ничего продавать, вот так. – Женщина задумалась и потянула перчатки к себе. – У меня к ним готова сумочка, посему я их снимаю с продажи ради украшения витрины. Так что поскорее допивайте чай и забирайте горжетку.
Рони нахмурился, поставил чашку на стол и ловко поймал перчатки, ползущие все дальше от него. Анна потянула сильнее. Кожа питона возмущенно скрипнула. От дальнейшего испытания на прочность ее спас колокольчик, неодобрительно цокнувший над входной дверью. В узкую щель, стараясь не впустить в помещение мороз, протиснулась тонкая фигурка в строгом пальто. Женщина прошла через зал, держа спину очень прямо и явно нервничая. Поклонилась Анне, покосилась на стул, с которого уже поднялся вежливый Рони. Села, бережно опустила на колени небольшой сверток. По мнению Сани, на заказчицу Ушковых она никак не походила. Одета скромно, ателье же дорогое, шьют здесь для очень состоятельных людей, а эта типичная горничная, да еще и иноземка. Ко всему прочему, не особенно молодая, ей уже, наверное, тридцать. Красотой не блещет. Наконец, покупать приходят с иным выражением на лице. Предвкушают понятную и знакомую только женщинам радость длительного выбора и нудных примерок. У сидящей же лицо такое, словно она собралась с моста прыгать или под поезд ложиться…
– Я могла бы просить вас пригласить госпожу Ушкову? – спросила женщина.
Саня, числящий себя знатоком характеров, отметил, что пришедшая не рассчитывала на положительный ответ. Губы свела в линию, поджала, заранее готовясь услышать отказ и долго убеждать в своей правоте.
– Я вас помню, – удивилась Анна, всматриваясь в лицо гостьи. – Вы приезжали в конце лета с очень интересным кавалером. Он умудрился убедить маму продать платье с витрины, хоть мы и не собирались этого делать. Я Анна Ушкова.
– Ваша мама тоже здесь? – спросила женщина, не меняя упрямого выражения недоверия на лице. – Ее можно видеть?
– Светочка, позови мою маму, – попросила Анна, не оборачиваясь. Покосилась на Рони: – Принесите два стула оттуда, сударь. Как я погляжу, от вас сложно избавиться. Вежливый человек уже откланялся бы и ушел, заметив, что ему ничуть не рады.
– Куплю перчатки и сразу уйду, – весело пообещал Рони, устанавливая стулья на указанные места. – Сколько вы желаете получить за сумочку?
– С вас? – Анна задумчиво постучала пальцами по столешнице. – Прямо не знаю. Я бы предложила вам споткнуться и растянуться в той же луже, но мешает зима, скрывшая грязь. Выливать на вас чай неинтересно. Кофе у нас сегодня, стыдно сказать, нет.
– Трудный случай, – посочувствовал Рони.
– Давайте сделаем так, – предложила Анна, снова не глядя на обидчика Береники. – Выворачивайте карманы. Все что есть забираю. Потом идите на то место, где была лужа, и стойте там, извиняясь во весь голос. Тренируйтесь. Извольте произнести хотя бы десять раз: «Я подлый, бесчестный хам, я оскорбил сударыню Бэкки, я умоляю о прощении».
– Стоять-то как? – уточнил Рони, ничуть не расстроившись. – Наверное, на коленях…