Повздыхав, я решила бросить джип прямо на проспекте. Прежде чем предпринять маневр, машинально подняла голову вверх и посмотрела на окна родной квартиры, прикидывая, кто сейчас дома. И в ту же секунду сама себя отругала: Виола, ты дура! Немедленно разворачивайся и кати в поселок, в дом, который снял Федор. Совершенно забыла, что мы временно переселились!
– Эй, Вилка… – послышалось со двора.
Я опустила стекло, высунулась наружу, увидела соседа из двадцать пятой квартиры, вечно пьяненького Виктора, и сказала:
– Привет. Чего тебе?
– Давай на бутылку, – деловито потребовал Виктор.
– С какой стати?
– Я тебя спас!
– От чего?
Виктор поежился и затрясся:
– Не сказал, куды подевалась. Искали тебя. Эти… как их… ну… ба… ра… маци, что ли.
– Папарацци?
– Во! Точняк! Они самые, – икнул Виктор. – То ли вчера, то ли позавчера, а может, и сегодня. Я, если днем вздремну, сутки путаю. Короче: приехал мужичонка – хлипкий, соплей перешибить можно, весь в фотоаппаратах, круче некуда.
Стараясь не вдыхать исходящий от Виктора аромат перегара, я слушала сбивчивую речь соседа…
Журналист вошел в подъезд, очень скоро вернулся во двор и, показав вечно топчущемуся на улице алкоголику какое-то удостоверение, спросил:
– Где Арина Виолова?
– Хрен ее знает, – честно ответил Витька, страдавший от тяжелого похмелья, – в квартиру позвони.
– Там никто не открывает, – ответил писака.
– А! – хлопнул себя по лбу Витька. – У них же ремонт! Съехали!
– И куда?
– Мне не докладывали, – пожал плечами алканавт и затрясся.
Журналист, видно, сам был не дурак заложить за воротник, потому что он пожалел ханурика – не поленился сходить в магазин и принес мужику «йогурт» [4] и бутылку пива. Витька скушал угощение и временно пришел в себя. Папарацци начал расспрашивать маргинала, его интересовали все подробности, связанные со мной. Есть ли машина? Какая? Правда ли, что пишу книги, предварительно расследовав дело? Часто ли случаются неудачи? Какую роль в приключениях жены играет муж-мент?
На все вопросы Витька мог ответить лишь маловразумительным мычанием. В гостях он у нас дома не бывал, все знакомство сводится лишь к встречам у подъезда и вежливому «здрассти» с моей стороны, сам-то Витек не всегда способен ответить адекватно на приветствие. Поняв, что от алкоголика толку не добиться, папарацци направился к местному «агентству новостей» – к трем пенсионеркам, в любую погоду восседающим у подъездной двери. Вот уж те дали полнейшую информацию о нашей семье, рассказали все, что знали, кроме одного: нового адреса.
– Он им сто баксов предлагал, – вздыхал Витька. – Каждой! Но старухи башками трясли и зудели: «Вот насчет того, что у ней мужик генерал, точно знаем, а про то, куда смылись, понятия не имеем».
Витька поднял грязную пятерню, взлохматил сальные волосы и снова потребовал:
– Поэтому гони на водку! Я его по ложному адресу послал.
Я улыбнулась:
– Услыхал про сто баксов и наврал парню? Сказал от фонаря улицу и номер дома?
– Почему от фонаря? Я здесь у супруги живу, а личную фатерку сдаю. Вот свой адресок по прописке и назвал, – захихикал Витька. – Подошел и говорю: «Во! Просветление у меня в башке! Я им шмотки помогал перетаскивать, недалече они перебралися, на Большую Педагогическую улицу в дом тринадцать, квартира восемнадцать». Думал, не прокатит. А этот па… ра… га… в общем, мужик аж расцвел весь, записал адрес, дал мне баксы и ушел, довольный – страсть. Ну не идиот ли? Гони на ханку, я тебя от преследования спас!
Мне стало смешно, потому я и решила расщедриться. Витька с юркостью ящерицы цапнул ассигнацию.
– Слышь, Вилка, – деловито осведомился он, – а ты где ща живешь? Скажи адресок. Может, кто нужный искать станет, так завсегда помогу.
– На кудыкиной горе, – ответила я, заводя мотор. – Прямо туда всех любопытных и отправляй.
– Ага, – закивал Витька, – ясненько. Эй, погодь! А где она, эта гора? В Подмосковье, што ль?
Но мне уже надоело разговаривать с пьяницей, руки повернули руль, джип, урча, словно сытый тигр, начал выбираться на проспект.
Когда Томочка увидела огромный картонный ящик, который я с трудом втащила в дом, она с удивлением воскликнула:
– Это что?
Я допихала легкую, но неудобную тару до кухни и сказала:
– Представляешь, зашла в магазин – ты же просила купить продукты, – а меня там узнали и подарили кнаккеры… Кстати, я смотрю, входная дверь великолепно открывается.
– Ага, – кивнула Томуська, – мастер приходил. Какое-то реле заело, он его починил. А что такое кнаккеры? Это овощи или фрукты?
– Скорей, мясо или рыба, – с легким сомнением ответила я. – Вроде их можно на гриле жарить.
– Сейчас ножницы принесу, откроем упаковку, – пришла в полный восторг Тамара. – Хм, кнаккеры… Звучит аппетитно: крекеры – кнаккеры… Наверное, вкусно. Жаль, ты не взяла рецепт их приготовления.
– Думается, любой продукт, кроме жидкого, можно либо сварить, либо пожарить, – улыбнулась я. – Вон китайцы элементарно готовят во фритюре и ананасы, и яблоки, и даже селедку.
– Так-то оно так, – с легким сомнением протянула Томуська, – но вот будет ли вкусно? Ладно, сначала поглядим на этих кнаккеров, может, они – обычные антрекоты или эскалопы, сейчас в магазинах иногда простые вещи именуют самым экзотическим образом. Позавчера в одном супермаркете дивную банку увидела, на наклейке написано: «Жизненно необходимая пищевая добавка натриевая. Содержит йод, препятствует развитию слабоумия, регулирует давление, улучшает вкус подаваемых блюд». Знаешь, что это такое оказалось?
– Понятия не имею, – пожала я плечами.
– Не догадываешься? – засмеялась Томочка.
– Нет.
– Соль! Самая обычная – поваренная, мелкая, белая. Ладно, сбегаю за ножницами.