Спустя много лет после окончания школы я столкнулась с этой «Макаренко» в стоматологической поликлинике. Мне только что поставили три пломбы. От обезболивающих уколов верхняя губа распухла и стала похожа на хобот, лицо покраснело, а глаза превратились в щелочки. Первая, кого я увидела в гардеробе, была Ася Арнольдовна.
Она вперилась в меня презрительным взглядом, а потом с самым счастливым видом констатировала:
– Пьешь, Тараканова! Вон как морда опухла!
Права я была, очень рада, что не ошиблась!
И вот сейчас Павел Дымов глядит на меня точь-в-точь как Ася Арнольдовна.
– Детективы? – протянул он. – Детективы?
– Да, – пискнула я.
– Детективы! Ну и ну! Я такое не читаю! Интеллигентный человек предпочитает классику! Хотя плебс получает удовольствие от всякой дряни!
Вам не жаль растрачивать богом данный талант на пустое дело?
Я не нашлась, что ответить. Тем временем на сцене появился новый участник шоу, юноша в ярко-красном комбинезоне. Загремела музыка, ко мне немедленно вернулось хорошее настроение.
Ей-богу, совсем неплохо сходить иногда на концерт! Паренек поет вполне прилично, хорошо танцует…
Когда музыка прекратилась, я стала хлопать в ладоши.
– Вам нравится это? – презрительно поинтересовался Дымов.
– Да, – честно призналась я.
– Но он работает под фонограмму.
– И что?
– Это безобразие! Так любой сможет.
– А вот и нет!
– Фу, – надулся Дымов.
Я молча смотрела на противного дядьку. Он же вроде профессионал и должен хорошо понимать суть проблемы. Вот на днях я читала интервью, которое Алла Пугачева дала одному журналу. Не ручаюсь сейчас за стопроцентную точность, но вроде примадонна сказала такие слова: «Да, „фанера“ – зло, но я рта не посмею открыть на эту тему, поскольку знаю, что подавляющее большинство артистов вынуждено зарабатывать на жизнь концертами, брать количеством. При нашем уровне пиратства практически нереально получить что-либо от продажи лицензионных дисков и кассет. Единственный способ „отбить“ вложенные деньги – гастроли, чес. Петь живьем значит рисковать голосовыми связками. Что делать бедолагам? Открывать рот под „фанеру“. Впрочем, это относится к начинающим исполнителям. Звезды не позволяют себе опускаться до фонограммы, берегут голос и реже концертируют. Но в любом случае, прежде чем разбираться с „фанерщиками“, надо решить проблему пиратов!»
Что, Дымов не понимает, отчего несчастные артисты «дудят под фанеру»? Наверное, следовало сказать критику, что он злопыхатель, но я решила вежливо поставить Павла на место:
– Фонограмму надо записать, согласитесь, это тоже труд, а потом еще приходится во время концерта плясать, улыбаться. Я, например, на такое не способна, меня никакая запись не спасет! И потом, если публике это нравится, то пусть будет.
– Кошмар, – взвился Дымов, – из-за таких, как вы, наша эстрада похожа на помойку! Одни «фанерщики» и «прожекты». Где интересные лица? Где голоса?
Неожиданно мне стало обидно.
– А Николай Басков?
– Фу, он предал оперу! И потом его прическа!
Верх безвкусицы!
– Кристина Орбакайте?
– Пожарная каланча!
– Группа «Тату»!
– О боги! У них юбки попу не прикрывают!
Лучше уж замолчать. Музыкальный критик, в первую очередь обращающий внимание на прическу, рост, длину юбок, на мой взгляд, не может считаться профессионалом. Но кто-то словно тянул меня за язык:
– Ладно, возьмем Газманова.
– С ума сойти! Он же на сцене через голову кувыркается.
– А Земфира?
– Она хулиганка.
– Валерия…
– Тут и говорить не о чем! Нарожала кучу детей!..
– Заметьте, от законного мужа!
Дымов захлопнул рот, моргнул и снова начал капать ядом:
– А где музыка? Слова? Голос? А одежда? Катастрофа! Петь надо лучше!
– Как? Объясните?
– Лучше! Мне не нравится, как эти все визжат.
– Но публика в восторге!
– Зал любое дерьмо съест, – Дымов пошел вразнос, – и Алену Алину, и.., и.., в общем, всех, вместе с «Дискотекой Аварией».
Я хотела сказать, что люблю Алину вкупе с парнями, придумавшими здоровскую песню про Новый год, и что не только я получаю удовольствие от песен Алены и «Аварии», но не успела.
– Встречайте, – завопил ведущий, – Майя Капкина, молодая, подающая надежды, любовь самого.., те, не будем говорить, и так все знают, да, ребята?
Публика радостно захихикала.
– Уроды, – припечатал Дымов.
– Кто? – решила уточнить я.
– Все! И публика, и певцы! Ненавижу их!
– Зачем тогда сюда пришли?
Дымов скривился.
– Многоуважаемая автор детективных романов! Я – ведущий критик известного издания и вынужден посещать сии шабаши, дабы дать потом абсолютно правдивый отчет в газете «Новости культуры».
– Вы напишете, что весь зал рукоплескал Алиной? Что Алену вызывали семь раз бисировать?
– Глупости, это не входит в мою задачу. Я обязан объяснить народу: Апина – это зло. Нас спасет Чайковский и, кстати, Лев Толстой, а не детективы.
Сделав выпад в мой адрес, Павел уставился на сцену и рявкнул:
– Еще одна! Откуда они только выползают.
На сцену выбежала Майя. На ней было узкое платье до середины колена, нежно-розовое, очень красивое, украшенное искусственным мехом.
– Ну и народ, – наливался желчью Дымов, – что за непристойность.
– Отчего же? Ноги у певицы почти закрыты.
– Фу!
Из динамика полился голос. Я вздрогнула, вот уж не ожидала, что он у Майи такой сильный, мощный, летящий. Зал замер. Я тоже оцепенела, но через секунду удивилась до обморока. Во-первых, музыка была страшно знакомой, мелодию исполнял симфонический оркестр, а во-вторых, текст!
«Я к вам пишу, чего же боле!»