Но, когда она вошла в спальню, в то время как Грэлэм принимал ванну, оказалось, что де Моретон переоценил свою усталость.
— Я пришла помочь тебе, милорд. — Кассия старалась не встретиться с мужем взглядом. Он был рад, что глубина ванны не позволяет ей видеть, насколько он желает ее.
— Можешь помыть мне спину, — сказал рыцарь отрывисто и подался вперед. Кассия не отрываясь смотрела на его широкую спину. Она ощущала упругие мускулы под тканью, которой терла мужа. К своему удивлению, она чувствовала, как тело ее охватило тепло, и это все усиливавшееся тепло шло откуда-то снизу, от ее живота.
— Что ты делала сегодня? — спросил Грэлэм, стараясь отвлечься.
— Закончила шить новую рубашку, которую, надеюсь, ты одобришь.
— А как насчет твоего платья?
— Скоро придет и его очередь.
Ее рука нырнула в воду и прикоснулась к его бедрам. Он поспешно повернулся:
— Довольно, Кассия. Иди позаботься о нашем ужине. Ему показалось, что на мгновение глаза ее изменили выражение — он прочел в них разочарование, но мгновение прошло, и ей удалось скрыть свою обиду.
— Я скоро спущусь вниз.
Кассия только кивнула, опасаясь, что голос выдаст ее, впрочем, он ей уже не повиновался, потому что в горле образовался комок. Она вышла из спальни и принялась сурово распекать служанку, по беспечности уронившую серебряную тарелку.
Сэр Уолтер де Грасс снова устремил взгляд на помост, где помещался хозяйский стол. Он ощущал неприязнь к себе миледи, и это его раздражало. Сколь гордой она ни была, эта жена лорда, а добровольно бежала с Дайнуолдом де Фортенберри. Уолтер слышал, как она описывала этого человека, Эдмунда, своему мужу в надежде умиротворить его. Лицо цвета песка. Черт возьми, не кем иным, кроме Дайнуолда де Фортенберри, он быть не мог. Как ей удалось с ним спеться — этого Уолтер не знал и не мог постигнуть, но полагал, что женщины лукавы, хитры и коварны и гораздо больше, чем мужчины, склонны к обману. Он подался вперед, опираясь локтями о деревянное блюдо. Скоро, думал он, как только представится случай, он доставит сюда, в Вулфтон, этого Фортенберри. Интересно знать, как поведет себя гордая Кассия, когда увидит своего любовника. На мгновение рыцарь нахмурился, думая о мужчинах. готовых развесить уши и поверить невероятным россказням маленькой гордячки. Он-то был уверен, что она солгала. Он только дивился, отчего это лорд Грэлэм так нежен с ней. Будь она его женой, он избил бы ее до смерти за подобное оскорбление.
Уолтер гадал, стоит ли ему прямо сказать Грэлэму, кто этот человек. Ярость лорда приведет его прямо к Фортенберри, Бравый вояка опрокинул в глотку кубок эля и продолжал размышлять.
— Не желаешь ли сыграть со мной в шахматы? — спросил Грэлэм Кассию.
— Пожалуй, да, — ответила она, не переставая вертеть в руках кусочек хлеба.
Он тихонько рассмеялся:
— Не уверена? Насколько я помню, ты обыгрывала меня много раз. Чаще выигрывала, чем проигрывала.
Кассия вспомнила, как ей хотелось лягнуть мужа, и сказала более твердым тоном:
— Да, милорд, я получила бы от этого большое удовольствие.
Когда они оказались сидящими друг против друга в своей спальне за шахматным столиком, Грэлэм, откинувшись на спинку стула, с любопытством наблюдал за женой. внимательно изучавшей положение своих фигур на доске. Очень медленно он вытянул ноги, позволив своему бедру коснуться ее. Она подскочила, взгляд ее метнулся к его лицу.
— Следи за своим слоном, Кассия, — сказал рыцарь любезно, будто и не заметил ее реакции.
— За моим слоном, — повторила она, опуская глаза с его лица на доску.
— Да, за слоном.
Он улыбнулся, заметил ее рассеянность, и потёр подбородок. Глаза его смеялись.
— Почему бы нам не сделать игру интереснее?
— Как?
— Мы можем пустить в ход еще пешку. Давай договоримся, что за каждую потерянную тобой фигуру ты будешь расплачиваться поцелуем.
Кассия умолкла. Губы ее подергивались.
— А что будет, милорд, если ты проиграешь фигуру мне?
— Ну, в этом случае я тебя поцелую. Она с опаской смотрела на разделявшую их шахматную доску.
— Ты действительно этого хочешь?
— Чего хочу? Поцеловать тебя?
Она кивнула, не поднимая на него глаз.
— Давай скажем так: я буду терпеть твои поцелуи, а ты — мои. Согласна?
— Я… Очень хорошо. Грэлэм сделал ход и забрал ее коня. Откинувшись назад, он наблюдал за сменой выражений на ее лице.
— Ну, жена? — поддразнил он.
— Это был не очень разумный ход, — сказала она смущенно, — ты потеряешь и слона, и пешку.
— Я готов терпеть последствия, — ответил Грэлэм, похлопывая себя по бедру. — Давай-ка плати штраф, Кассия.
Кассия неуверенно встала, смущенная тем, что ей и в самом деле хотелось поцеловать его. На мгновение она остановилась, потом позволила мужу привлечь ее к себе. Она плотно зажмурила глаза и сжала губы. Почувствовав, что его большие руки свободно лежат на ее талии, Кассия медленно наклонилась и клюнула мужа в губы.
— Это, миледи жена, — заметил Грэлэм, и она увидела искорки смеха в его темных глазах, — едва, ли можно назвать поцелуем. Сделай еще одну попытку.
Кассия нервно провела языком по нижней губе.
— Я думаю, — сказала она, — что игра может продолжаться еще очень долго.
— Да, — тихонько ответил он.
Чувствуя настроение мужа, Кассия заглянула глубоко в его глаза.
Ей хотелось спросить, почему он так добр к ней. Может быть, он наконец поверил, что она не крала ожерелья и не пыталась бежать от него? Кассия слегка приоткрыла рот и склонилась над ним. Грэлэм позволил ей поцеловать себя. Руки его по-прежнему свободно лежали на ее талии. Он почувствовал прикосновение ее груди к своему телу и попытался угадать, чувствует ли она его возбуждение, когда прикасается к нему.
Когда их поцелуй прервался, Грэлэм заметил, что Кассия дышит гораздо чаще, чем обычно, однако не сделал попытки продлить поцелуй, а только улыбнулся ей,
— Думаю, наука идет тебе впрок. Он почувствовал, как Кассия снова потянулась к нему, и тотчас же крепче сжал ее талию.
— Вперед, жена. Думаю, теперь твой ход. Кассия ощутила легкое головокружение. Она вернулась на стул, стараясь сосредоточиться на игре.
Постепенно голова ее прояснилась, и она улыбнулась плутоватой улыбкой, отчего на щеках обозначились глубокие ямочки.
— Ваш ход, милорд!
— Может быть, игра и не будет столь уж долгой, — сказал Грэлэм.
Она не взяла его слона, а только передвинула свою пешку на другую клетку. Не задумываясь он взял пешку и тем самым обрек себя на шах.