— Я была бы очень признательна вам, если бы каждый поразмыслил над тем, что я сейчас сказала, — произнесла она. — Я не хочу видеть ссор в своем доме. Л теперь извините мня, я поднимусь к себе наверх.
Джоанна направилась к выходу. Но вдруг остановилась и обернулась к солдатам:
— Когда леди выходит из комнаты, мужчины встают.
— Опять начинается… — произнес какой-то маклоринец достаточно громко, чтобы быть услышанным.
— Ну так что же? — повелительно спросила она. Мужчины встали. Она улыбнулась и повернулась к двери, чтобы выйти. Внезапно комната поплыла у нее перед глазами, но вскоре все снова вернулось на свое место…
— Ты назвал меня трусом, Кит, — прорычал Колум.
— Если тебе хочется так считать, то пожалуйста, Колум, — ответил Кит.
— А что это за важные известия получила миледи, о которых она упомянула?
— Габриэль… — Голос Джоанны был слаб, но муж расслышал и повернулся к ней:
— Да?
— Поддержите меня.
Он поймал ее прежде, чем она ударилась о пол. Все с криком вскочили на ноги. Отцу Мак-Кечни самому стало худо при виде того, как плохо выглядит его хозяйка.
— Очистите стол, — крикнул он. — Мы положим ее.
Нилл и Линдзи схватились за концы льняной скатерти и встряхнули ее. Блюда и тарелки полетели на пол. Мэган стянула скатерть со стола.
— Ради Бога, пошлите кого-нибудь за лекарем! — надрывался Нилл. — Миледи необходима помощь.
— Так она и есть лекарь! — буркнул Колум.
— Отчего с ней случился этот обморок?
— Думаю, это мы виноваты, — решил Линдзи. — Мы совершенно расстроили ее. Для нее это было слишком.
Габриэль, казалось, единственный не был встревожен случившимся. Он, конечно, видел, что лицо ее и впрямь побелело, но не думал, что ей всерьез плохо.
Он ведь заметил, как ее раздражало, что его люди так шумят за столом. Он знал, что она питает отвращение к ссорам, и поэтому расценил ее обморок как умную уловку — дабы отвлечь мужчин от выяснения отношений друг с другом.
Конечно, она чуть хватила через край, и он скажет ей об этом, когда они останутся одни.
— Что делать, это наша вина — это мы вынудили ее швырять чаши, чтобы обратить на себя внимание, — сказал Нилл. — Ей хотелось привить нам кое какие манеры. Бог весть, зачем, но думаю, что нам следовало быть более внимательными к ее пожеланиям.
— Да, — согласился другой маклоринец, Майкл. — Нельзя, чтобы такой обморок повторился. В следующий раз милорда может не оказаться рядом, чтобы вовремя поймать ее.
— Отодвиньтесь, джентльмены, — приказал отец Мак-Кечни. — Дайте доступ воздуху, а то леди нечем дышать.
— Но ведь она дышит, не так ли?
— Да, Колум, она дышит, — ответил священник. — Ваше беспокойство о хозяйке достойно похвалы.
— Сегодня она наша хозяйка, — заметил Линдзи. — Она надела не тот плед.
— Видно, она не научилась менять их правильно, — отозвался Колум.
— Что вы там застыли, Мак-Бейн? Положите леди на стол! — приказал отец Мак-Кечни Габриэлю. — Господа, дайте дорогу лаэрду.
Мужчины тут же расступились. Но как только Габриэль уложил жену на столе, все снова придвинулись. Двадцать голов по крайней мере склонились прямо над ней. Все озабоченно хмурились…
Габриэль чувствовал, что может расплыться в улыбке. Солдаты забыли о своих распрях — их теперь объединяло беспокойство об их госпоже. Джоанна по рождению не была ни маклоринкой, ни макбейнкой. Она родилась англичанкой. Если бы его люди объединились в верности ей, они бы чертовски быстро научились ладить друг с другом.
— Почему она не открывает глаза? — поинтересовался Нилл.
— Кажется, она все еще не пришла в себя, — отозвался священник.
— А вы отслужите над нею отходную, святой отец?
— Не думаю, что это необходимо.
— Не можем ли мы что-нибудь сделать? — Этот вопрос задал Колум.
При этом он угрюмо покосился в сторону своего лаэрда. Очевидно, ожидая напоминания о том, что так расстроило его жену.
Но Габриэль только покачал головой:
— Она, должно быть, очнется через минуту-другую.
— Мы не должны огорчать ее, — сказал Майкл.
— И какое шило воткнулось ей в руку? — поспешно ввернул последнее слово Линдзи взамен того, что собирался произнести, вовремя поймав предостерегающий взгляд священника.
— Это наши манеры вывели ее из себя, — напомнил Брайан.
— Но почему, я спрашиваю? — продолжал Линдзи. — Кажется, миледи никогда не упоминала об этом вплоть до сегодняшнего вечера.
— Ее мать приезжает сюда погостить.
Это объяснение дал им лаэрд. Послышалось общее протяжное «а-а», сопровождающее новость.
— Неудивительно, что миледи пожелала привить нам кое-какие манеры, — сказал Майкл.
— Бедная леди, — прошептал Кит. — Она беспокоилась, что мы опозорим ее перед матерью.
— Мне это очень даже понятно, — согласился Колум.
— Тогда нам лучше перенять кое-какие манеры, — предложил Линдзи. Он вздохнул: — В конце концов, это она убила Любимчика.
— И еще троих волков, — добавил Кит. Габриэль уже начинал терять терпение: как долго Джоанна намерена продолжать свой обморок? Но тут она открыла глаза.
Джоанна едва не закричала, но вовремя удержалась и только громко охнула. Она рассматривала солдат, глядевших на нее сверху вниз, и старалась перебороть испуг.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она распростерта на обеденном столе. Джоанна никак не могла взять в толк, как она здесь очутилась.
— А почему я на столе?
— Он был ближе, чем ваша постель, миледи, — ответил Колум.
— Вы потеряли сознание, — прибавил Кит, полагая, что она не помнит этого.
— Почему же вы не сказали, что ваш матушка приезжает сюда погостить? — спросил Нилл.
Джоанна попыталась сесть. Отец Мак-Кечни коснулся ее плеча:
— Вам лучше оставаться на месте, дитя мое. Ваш супруг будет счастлив отнести вас в постель. Теперь вам получше?
— Да, благодарю вас, — ответила она. — Я действительно потеряла сознание? Этого никогда раньше со мной не случалось, Не могу сообразить — отчего же…
Линдзи решил сам дать надлежащее объяснение:
— Это наши манеры вывели вас из себя, миледи.
— Разве? Солдат кивнул.