– Так что полицейские не знают, кто это был?
– Не имеют ни малейшего понятия. У них есть только названное им имя, но, разумеется, оно не настоящее, в этом я полностью уверен. Адрес фиктивный, точно так же, как и номер машины, записанный в регистрационном журнале.
– Откуда вы знаете?
– Мы проверили владельца автомобиля с таким номером. Он живет в южной части штата, женат, имеет семью, и нет ни малейшего сомнения в том, что он не тот человек, который нам нужен. Более того, на протяжении последних двух суток он никуда не отлучался из дома, его автомобиль тоже на месте. Он никому не одалживал машину и, скорее всего, вообще никогда не бывал в этой части штата.
Мейсон с досадой стукнул по столу и воскликнул:
– А ведь этот человек из мотеля является самым важным свидетелем защиты!
Вэндлинг посмотрел на адвоката даже с некоторым сочувствием.
– Если бы этот свидетель был необходим для обвинения, я сомневаюсь, чтобы ваши полицейские его так бездарно упустили.
Вэндлинг проглотил пилюлю, но не смолчал:
– В ваших словах содержатся определенные намеки, и мне не нравится, каким тоном вы их произнесли.
– Я намекаю на случившееся, а оно мне тоже весьма не нравится.
Заразительная улыбка тут же вернулась на лицо Вэндлинга.
– Конечно, Мейсон, но будем справедливы. Если бы этот человек был свидетелем обвинения, его заявление доказывало бы факт совершения преступления. Правильно?
– По всей вероятности.
– Тогда бы полицейские знали: они работают по делу об убийстве, с них снимут головы, если свидетель скроется, и в этом случае, естественно, непременно предприняли бы шаги для установления его личности, чтобы не было трудностей, когда потребуется вызвать его для дачи показаний. Но в данном случае рассказ очевидца доказывал, что никакого преступления не было. И полицейские действовали с меньшей ответственностью, чем следовало бы. Во всяком случае, я надеюсь, такого ляпсуса не случилось бы. Непозволительная ошибка, я с вами вполне согласен, и она не дает мне покоя.
– Это крайне важный свидетель, – снова повторил Мейсон. – Полиция должна принять меры для того, чтобы его разыскать.
– Полностью согласен с вами.
– Ну и что же теперь получается? – спросил Мейсон.
– Боюсь, – ответил Вэндлинг, – у нас с вами прямо противоположные интересы в итоге. Учитывая то, как обстоят дела в настоящий момент, я намерен предъявить Мирне Дейвенпорт обвинение в убийстве и привлечь ее к уголовной ответственности. Естественно, я не стану этого делать, если Эд Дейвенпорт на самом деле вылез из окна того домика. Однако даже если нам удастся разыскать свидетеля, практически он может подтвердить лишь одно: да, он видел мужчину, одетого в пижаму, когда тот вылезал из окна, заметил, что он был босым, что сел в стоявший тут же автомобиль и уехал. Вообще-то человек соответствует в общих чертах описанию Эда Дейвенпорта.
– Вы нашли труп? – спросил Мейсон.
– Нашли.
– Никаких сомнений, что это Эд Дейвенпорт?
– Абсолютно никаких.
– Как труп одет?
– В пижаму. С босыми ногами, похоронен в могиле, выкопанной дня за два-три до этого.
– Вы хотите сказать, тело опустили в яму, которая уже была приготовлена?
– Вы так ее описываете. А я считаю, это была самая настоящая могила, вырытая заблаговременно со специальной целью: положить в нее тело Дейвенпорта.
– Каким образом он умер?
– Пока мы точно этого не знаем, но есть основания предположить отравление ядом.
– Мышьяк?
– Цианистый калий. Вскрытие еще не произведено.
– В таком случае смерть должна была быть почти мгновенной?
Вэндлинг согласился, ожидая других вопросов.
– Конфеты? – спросил Мейсон.
– Конфеты в его портфеле начинены мышьяком и цианистым калием. В большинстве шоколадок имелся мышьяк, в нескольких – цианистый калий. Поразительно аккуратно осуществленное отравление… Частично жидкая начинка вытянута с помощью шприца, надо полагать, и заменена жидкостью, содержащей яд.
– Какого дьявола кому-то вздумалось прибегнуть к помощи двух видов яда? – спросил Мейсон.
Вэндлинг пожал плечами:
– Хотел бы я знать ответ на ваш вопрос.
– В особенности странно, что один из ядов действует медленно, второй же – молниеносно.
– Это непростой вопрос, – согласился Вэндлинг. – Фактически в данном деле имеется целый ряд вопросов, на которые я не могу ответить. Я не люблю выступать в качестве обвинителя в деле, в котором не разобрался до конца. Если я призову жюри вынести смертный приговор этой женщине, я должен быть уверен: именно она виновна в совершении хладнокровного, предумышленного убийства.
Мейсон с одобрением взглянул на собеседника.
– Я много читал о вас, – продолжал Вэндлинг. – Вы упорный и находчивый борец. Вы верите в силу драматизма. Мне бы не хотелось выступать против вас в деле, в котором не все раскрыто и выяснено.
– И что же? – спросил Мейсон.
Вновь на лице Вэндлинга появилась дружеская улыбка.
– Это все, что я могу вам сказать в настоящий момент.
– Как это?
– Могу повторить. Не в моих правилах требовать смертного приговора в деле, пока я не буду уверен, что это хладнокровное, преднамеренное, заранее подготовленное убийство. А в данном деле есть моменты, которые я до сих пор не смог объяснить. И не могу найти на них ответы. Есть свидетель защиты, которого упустила полиция. Я должен заботиться о своей репутации. Вы опасный противник. Если в деле выплывет такой факт, который обвинение не сможет объяснить, вы так его обыграете и драматизируете, что он будет казаться самым важным.
– И дальше?
– Это все, больше я не могу ничего сказать в настоящий момент.
– Ну что же, как я считаю, мы понимаем друг друга, – выдохнул Мейсон.
– И вы хотите увидеться с обвиняемой?
Мейсон подтвердил свое требование.
– Я лично приехал сюда, – заговорил Вэндлинг, – потому что хотел познакомиться с вами и не чинить препятствий для свидания… В нашем округе мы не сторонники допросов третьей степени, мы разрешаем обвиняемым встречаться с их защитниками, поэтому миссис Дейвенпорт ожидает вас в зале свиданий. И я даю вам слово, помещение не оборудовано никакими подслушивающими устройствами. Если миссис Дейвенпорт пожелает встретиться со мной, я задам ей кое-какие вопросы. А не захочет на них отвечать, это ее право. Вы ее адвокат, в нашем округе мы будем относиться к вам с подобающим уважением и станем охранять права обвиняемой с таким же рвением, как и вы.