Навстречу им спешил отец Мердок. Его сутана развевалась на ветру, как парус, седые волосы стояли дыбом.
– Алек, мне нужно срочно поговорить с тобой, – кричал он на ходу.
Даже на расстоянии чувствовался чудовищный запах, исходивший от священника. Друзья зажали носы. Глаза их слезились. Из уважения к его сану Алек не решился задать отцу Мердоку вопрос о причине такого запаха, однако Гавин, не отличавшийся большой тактичностью, вскричал:
– Господи, отец Мердок, что с вами?! Почему от вас разит, как от навоза?!
Священник не обиделся, а лишь добродушно закивал головой:
– Да, мальчики, смрад ужасный, но зато я себя хорошо чувствую. Джейми приготовила для меня специальную мазь, которой я растираю грудь. И кашель почти исчез.
Отец Мердок подошел к друзьям вплотную, и Гавин отодвинулся, оставив Алека лицом к лицу со священником.
– Ладно, Бог с ним, с моим здоровьем, у меня есть дела и поважнее. Твоя жена отдала мне все свои шиллинги, – сказал он, раскрывая ладонь, на которой лежали монеты. – Она хочет купить несколько индульгенций, и у меня не хватило духа отказать ей, а также сказать, что шиллинги у нас не в ходу.
– Она так печется о своей душе? – поинтересовался Алек. – Насколько я помню, это характерно для Англии.
– Она печется вовсе не о своей душе, Алек, – ответил отец Мердок.
– Тогда почему…
– Ее беспокоит твоя душа.
– Я насчитал семь шиллингов, Алек, – заметил Гавин, не в силах удержаться от смеха.
– Восемь, – поправил его отец Мердок. – Одна индульгенция – впрок.
– Эта женщина совсем сошла с ума, – рассмеялся Кинкейд.
– Нет, она просто заботится о тебе, – заметил отец Мердок. – Теперь ответь, что мне делать с этими деньгами?
– Положите их в шкатулку на камине, – пожал плечами Алек.
– Как скажешь, – согласился священник. – Твоя чудесная маленькая жена просила меня узнать: можно ли ей занять одну из комнат наверху? Ты согласен, Алек?
– Не возражаю. А для чего ей эта комната?
– Она хочет сделать там спальню.
– Какого черта?
– Не надо сердиться, сын мой, – умиротворяюще заметил отец Мердок, увидев, что настроение Кинкейда портится с такой же скоростью, как рыба, выброшенная на берег. – Твоя жена просила также разрешить ей кататься верхом, не выезжая за пределы владений, конечно. Это немного развлечет ее. Я видел, как она скучала в твое отсутствие.
От последнего замечания лицо Алека просветлело. Но ответил он, как подобало Кинкейду:
– Она обязана скучать по мне. – И добавил: – Я согласен, отец Мердок. Скажите, что я не возражаю, если ее будет сопровождать охрана.
– Ты не должен подозревать се в том, что она хочет убежать, Алек. Конечно, она скучает по дому, но я…
– Отец, она не найдет выхода даже из комнаты с единственной дверью, уж не говоря об обратной дороге в Англию. Просто я боюсь, что она заблудится. Она совсем не ориентируется.
– Ты плохо знаешь свою жену, Алек. Она не так глупа, как ты думаешь. Просто Джейми чиста, как безоблачное голубое небо. Если я ошибаюсь, то ты первый можешь бросить в меня камень.
Алек понимал, что отец Мердок не зря расхваливает новоявленную леди Кинкейд: священник всей душой стремился к тому, чтобы он полюбил свою жену.
– Мы слишком много внимания уделяем этой женщине, – заметил он. – Гавин, надеюсь, ты проследишь, чтобы она не втянула нас в новую войну? У меня и так хватает дел, чтобы заниматься еще и ею.
– Она расспрашивала меня о Елене, – продолжал отец Мердок.
Алек нахмурился и снова обратил свой взор на священника.
– И что вы ей рассказали? – как можно равнодушнее спросил он.
– Ты знаешь, ей говорили, что ты убил Елену? Алек молча покачал головой.
– Где она услышала эту сплетню? – поинтересовался Гавин.
– В Англии, еще до встречи с Алеком.
Кинкейд молчал.
– Она хотела узнать, правда ли это? – спросил Гавин.
– Нет, такого вопроса она не задавала, – ответил отец Мердок, с осуждением глядя на Гавина. – Наоборот, она сказала, что никогда не верила в эту сплетню. Правда, она ставит под сомнение и то, что Елена сама свела счеты с жизнью. Джейми полагает, что это был несчастный случай. У нее нежное сердце, Гавин, и она полностью доверяет мужу.
Алек кивнул.
– Я знал, что она не из тех женщин, которые верят сплетням, – заметил он с гордостью. – Джейми слишком чиста для этого.
– Пожалуй, – согласился Гавин.
– Однако у леди Кинкейд упрямый характер, – сказал священник. – Она твердо решила взять на себя какие-то обязанности по дому, и я ее понимаю. Ей хочется стать полноправным членом твоей семьи, Алек. Ты знаешь – кажется, жена полюбила тебя. Будь добрым с ней.
Алек не разделял уверенности священника по поводу любви Джейми, но это замечание доставило ему удовольствие.
– Ты должен похвалить ее за кухню, Алек, – продолжал отец Мердок. – Тебе понравилась эта пристройка? По-моему, она хорошо вписалась в замок. Наконец-то слуги перестанут ворчать.
– О чем вы, отец?
Священник бросил на Гавина быстрый взгляд и снова перевел его на Кинкейда.
– О кухне, Алек, – ответил он. – Неужели ты забыл, что разрешил Джейми перенести ее?
– Перенести?!
Опасаясь гнева Кинкейда, священник попятился.
– Джейми сказала, что ты разрешил ей заняться кухней. Девочка не могла солгать. Неужели ты забыл…
Ему не удалось закончить фразу, так как Алек уже взбегал по ступеням лестницы, ведущей к замку.
– Гавин, по-моему, он очень… удивился, – пробормотал старик.
– Удивился? – ответил Гавин. – Мне кажется, это мягко сказано. Вам лучше предупредить миледи, чтобы она пока не попадалась мужу на глаза. Чувствую, сейчас грянет гром. Наверное, он уже заметил дырку в стене.
Громогласные проклятия Кинкейда были ему ответом.
– Господи, спаси и помилуй, – прошептал священник. – О Боже, она идет сюда!
Подобрав полы сутаны, священник засеменил навстречу своей любимице.
– Остановитесь! – кричал он на ходу. Джейми услышала его и застыла на месте.
– Отец, с вашей больной грудью нельзя так бегать! Отец Мердок подбежал к Джейми и схватил ее за руку.
– Алек обнаружил дыру в стене, – предупредил он. Джейми ответила на это сообщение лучезарной улыбкой.
– Ее трудно не заметить, отец, – сказала она. Похоже, бедная девочка не понимала, что ей угрожает.