– Все это дела давно минувших дней, – повторил барон, пожав плечами. – Теперь Вильгельм намного выдержаннее.
– Слава Богу, – пробормотала Элизабет. – И ты собираешься отправить к нему малютку Томаса?
– Не расстраивайся раньше времени. Пусть мальчик сначала немного подрастет, а потом я решу, что делать. Кстати, сколько ему лет?
– Четыре, – девушка надеялась, что барон поверит в ее ложь – брат для своего возраста выглядел настоящим коротышкой.
– Больше похоже на семь, – заметил он. – Не лги мне, Элизабет. Не лги никогда.
– Я не лгу, – отозвалась Элизабет. – Просто не слишком точна. – Она вытянулась и уперлась макушкой мужу в подбородок. Внезапно ее осенило. – Он мог бы жить с нами. Ты бы его столькому научил. А быть твоим пажом для него такая же честь, как в свое время для тебя…
– Прекрати, – простонал Джеффри. – Твоя лесть неискренна. Только тупица не способен понять, куда ты клонишь. Я обещал повременить с принятием решения. Пока довольствуйся этим.
– Как тебе будет угодно, милорд, – покорно промолвила Элизабет.
Джеффри не видел ее лица и поэтому не заметил победной улыбки. А она решила, что с мужем иметь дело совсем нетрудно – барон действительно здравомыслящий человек.
– Не соизволишь ли поговорить теперь о Белвейне? – тихо спросила она.
Джеффри вздохнул:
– Не хочется портить приятное утро.
– Ты обещал поделиться своими планами. Я тебе поверила – дала слово. И сдержала его: не пыталась убить Белвейна.
– Как приятно иметь послушную, любящую жену… Что ж, ты имеешь право знать истину. Но мне так не хочется, чтобы ты сердилась…
– Не беспокойся, Джеффри. – Она изогнулась у него на руках и приложила ладони к его щекам. – Я останусь такой же любящей, потому что другой с тобой уже быть не смогу. И всегда буду верить тебе. – Она кивнула, а про себя подумала, что так оно и есть: муж заслуживает доверия, потому что человек он прямой.
Барон прочитал ее мысли в глазах, глухо проворчал и отнял от лица ее руки. Этим жестом он надеялся остудить возникающий между ними жар.
– Действовать можно тремя способами, – начал он. – Первый, естественно, самый простой, но тебе понравился бы больше других. Я мог бы убить Белвейна и покончить со всем разом. Но, – Джеффри возвысил голос, заметив, что Элизабет намеревается его перебить, – но тогда я бы никогда не узнал, напал ли он на Монтрайт один или с сообщниками. Мы оба с тобой пришли к мнению, что у него не хватило бы ума спланировать столь блестяще продуманную операцию. Значит, был по крайней мере еще один человек. Поэтому первый способ оказался для меня неприемлемым.
– Но разве нельзя заставить его рассказать правду? – удивилась Элизабет.
– Если бы ты знала, что признание в преступлении равносильно собственной смерти, неужели бы не постаралась сохранить молчание? – Барон не стал дожидаться ответа и продолжал терпеливым тоном:
– Белвейн обо мне наслышан. Нет, он не сознается даже под пыткой.
– Каков же второй способ? – нахмурилась девушка.
– Передать дело на рассмотрение Вильгельму и перед его судом призвать Белвейна к ответу.
Джеффри еще не закончил, а жена уже качала головой. Он знаком попросил его не перебивать и продолжал объяснять:
– Этот способ я отверг по двум причинам: во-первых, не хотел занимать короля своими мелочными проблемами. Разбираться с вассалами – моя обязанность. А у Вильгельма забот и так полон рот: сохранять мир в государстве и спокойствие в собственном доме. Времена для него наступили мрачные. И во-вторых, всегда есть вероятность, что Белвейн и свидетели из его дружков убедят короля, что к убийству в Монтрайте твой дядя непричастен. Тогда Томас будет передан Белвейну под опеку. А это никуда не годится.
– Вильгельм поверит тебе, – возразила Элизабет, но, испугавшись, как бы Джеффри снова не разозлился, поспешно добавила:
– Я согласна, что короля нельзя тревожить мелкими проблемами. Белвейн заслуживает смерти, но не из рук короля.
– Элизабет… – покачал головой барон. – Ты знать ничего не хочешь, кроме одной-единственной цели, и не понимаешь, о чем говоришь. Сегодня не в обычае короля убивать кого бы то ни было.
– Тогда я действительно не понимаю, – нахмурилась девушка. – Что же предпринимает Вильгельм, если обнаруживает, что некий человек виновен в страшном преступлении? Почему не предает его смерти?
– Он не верит в такие суровые методы и после случая с графом Уолтеофом не посылает людей на смерть.
– Что же он делает? Хлопает по плечу и отпускает снова совершать злодеяния?
– Ну нет, – отозвался Джеффри. – По мне, методы короля не менее суровы, чем сама смертная казнь. Он приказывает отнимать руки и ноги и выкалывать глаза. Иногда жертвы умирают от ран, а иногда нет. Но мне кажется, оставшиеся в живых завидуют мертвым.
Элизабет содрогнулась и перевела разговор к тому, что ей хотелось узнать:
– Расскажи мне про третий способ.
– Я решил ждать и пока ничего не предпринимать. – Опасаясь бурной реакции, барон держал жену за руки.
Элизабет нахмурилась, но взрыва не последовало. Муж продолжит объяснения, про себя решила она.
А он, не дождавшись всплеска эмоций, почувствовал облегчение – очень не хотелось ругаться с женой. И, улыбнувшись, поцеловал Элизабет в лоб:
– Я вижу, ты усваиваешь уроки терпения. Это меня радует. А теперь послушай, в чем состоит план.
Элизабет кивнула. И хотя на ее лице сохранилось мрачное выражение, она показала взглядом, что согласна с мужем. Ей очень хотелось его понять, признать справедливым, обрести мир и вместе с тем совершить месть. Переложить бремя наказания виновных на плечи Джеффри оказалось не так уж трудно.
– Так вот, воин, вчера опознанный тобой, тоже ушел. Но один из моих людей, у которого завершился сорокадневный срок службы, последовал за Белвейном. Он будет всем рассказывать, что его повинность завершена, но требуется еще монета. А сам станет приглядываться и прислушиваться и все сообщать мне.
– А почему ты не хочешь заставить этого воина сказать правду?
– Ты предлагаешь его пытать, милая женушка? – улыбнулся барон.
– Не смейся, Джеффри. Обычно я не такая кровожадная. Но ты не видел, что они здесь творили. Я не предлагаю его пытать, просто хочу заставить говорить правду.
– Ты права, смешного тут ничего нет, – смутился барон, притянул ее к себе и стиснул в объятиях. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы извиниться. И знал, это ей будет приятно. Большего он сделать для жены не мог.
– Принимаю твои извинения, – серьезно проговорила Элизабет.
Джеффри было собрался сказать, что и не думал просить прощения, но вовремя остановился: жена все равно перевернет его слова, решил он даже с некоторым восхищением.