— Разумеется. Дуглас, я хочу кое о чем тебя спросить.
Он не отрывал взгляда от удаляющегося силуэта всадника.
— Может, ты повернешься ко мне?
— Нет, пока Бойл не скроется за холмом.
— Не понимаю, что на тебя нашло. Ты сказал, что тебе не следует показываться Бойлу на глаза, — пусть он думает, будто я здесь одна, и дожидается рождения ребенка, который уже появился на свет…
— Да, я так говорил. Пока не узнал, что тебе всякий раз приходится выходить на крыльцо и вести переговоры с этим мерзавцем.
— Но…
— Не нравится мне это.
Изабель вздохнула и возвела глаза к небу.
— Мне тоже. Но я выхожу, чтобы не нарываться на лишние неприятности.
— Мы обсудим это потом, Изабель. Доктор говорит, что тебе вредно нервничать.
— Да ради Бога! — вспылила она. — В конце концов, я не тяжелобольная. Ты и сам видишь: я с каждым часом чувствую себя лучше. И мой сын тоже.
— Он должен набирать вес шесть недель со дня появления на свет, — тоном опытного человека заявил он.
— Да, но…
— А точнее, восемь, — упрямо повторил Дуглас.
— А когда ты уезжаешь?
Он улыбнулся.
— Через восемь недель. Если у вас с Паркером не возникнет проблем. А может, пробуду и дольше. Да, кстати., Изабель: вы с сыном поедете со мной. Я вывезу вас отсюда.
— Нет-нет! Я не собираюсь убегать из своего дома. Как ты не понимаешь? Никто не сгонит меня с моей земли, — дрожащим голосом проговорила Изабель. На глаза у нее навернулись слезы.
Дуглас запоздало понял, что разволновал ее, и поспешил успокоить:
— Ради Бога, ни о чем не думай и не тревожься — по крайней мере, эти восемь недель.
— Но разве ты сможешь пробыть с нами так долго? Уверяю тебя, я гораздо раньше приду в себя. И Паркер тоже. Ничего с нами не случится. Правда, мы будем скучать… — Изабель осеклась и слегка покраснела. «И очень сильно», — добавила она про себя.
Неожиданно для себя Дуглас наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Дорогая, у тебя нелады с цифрами. Я не собираюсь уезжать отсюда восемь недель. Объяснить, сколько это будет дней, а?
Изабель поняла, что он шутит, но не знала, как реагировать. Ее муж был абсолютно лишен чувства юмора. Дуглас совсем иной — он надежный, веселый, остроумный, серьезный, но не зануда… Она отступила на шаг: ей было трудно дышать и трудно думать, когда он находился так близко.
— Но учти, ты решил это сам, — предупредила Изабель. — Поэтому меня не будут мучить угрызения совести. Если ты намерен остаться, то я… Я хочу сказать… мы… То есть… ты понимаешь, я имею в виду меня и ребенка… Для нас будет большой радостью знать, что ты рядом.
Изабель понимала, что говорит заикаясь и к тому же немного обманывает Дугласа: она не просто рада тому, что он остается, а совершенно в восторге от подобного поворота событий.
— А почему бы тебе сейчас не поспать или просто немного отдохнуть? — ласково предложил Дуглас.
Он говорил ей еще что-то, но Изабель не могла заставить себя вслушаться в его слова. Она пыталась понять, как такой потрясающий мужчина умудрился остаться неженатым! Должно быть, ему около тридцати… А что, если он не одинок? И какая-нибудь прелестная молодая женщина с нетерпением ожидает его возвращения? Да, скорее всего так и есть. Она наверняка утонченная, элегантная… Изабель представила себе красавицу с непокорными золотыми локонами.
— Почему ты поцеловал меня? — вырвалось у нее.
— Захотелось. А ты против?
— Нет. Не против, — срывающимся голосом ответила Изабель.
«Спустись с облаков и посмотри правде в глаза», — тут же приказала она себе. Да, она уже не наивная молоденькая девушка, полная надежд, мечтающая о страстной любви, а вдова с грудным ребенком на руках, и с этим ничего не поделаешь. Разумеется, ей нечего стыдиться прошлого и она не собирается зачеркивать его; но разве есть что-то дурное в ее робких мыслях о будущем, невероятном и прекрасном, но неосуществимом? Разве не естественно почувствовать себя женщиной, которую полюбил бы такой человек, как Дуглас? Да, в этом все дело: просто ей интересно, а смог бы он полюбить ее? Только и всего. Ничего другого. Он сильный, крепкий, чувственный. Никогда в жизни Изабель не знала никого похожего на Дугласа Клейборна. Пожалуй, сейчас она не испытывала плотских желаний, но чувствовала исходящую от него мужскую силу, некую притягательную ауру.
Он, наверное, искусный и требовательный любовник, и она не смогла бы его остановить…
Боже мой, да о чем она только думает? Изабель заставила себя немедленно выбросить из головы эти невероятные фантазии.
— Мне надо немного отдохнуть, — нерешительно проговорила она.
— Ну-ну, — усмехнувшись, ответил Дуглас.
Изабель резко повернулась и, споткнувшись обо что-то, почти бегом выскочила из комнаты. Дуглас пошел за ней.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Мне показалось, что ты чем-то расстроена.
— Нет, я немножко устала, Дуглас. После родов прошло слишком мало времени. Мне лучше поспать.
Он привалился к косяку и, когда Изабель попыталась закрыть дверь, придержал низ ногой.
— Я хочу переодеться, Дуглас. И отдать тебе ремень, — напряженно проговорила она.
— А он валяется на полу вместе с полотенцами, которые изображали твой живот.
Изабель недоверчиво коснулась талии. Господи, она даже не заметила, как они вывалились!
— Ты не хочешь мне сказать, о чем думала минуту назад?
Изабель почувствовала, что краснеет.
— О… да о разном.
— О чем же именно?
— О лошадях, — ответила она первое, что пришло в голову. — О Минерве и Пегасе. Да, об арабском жеребце Пегасе и его подружке Минерве. Я разве не говорила тебе, как их зовут?
— Я слышал только одно имя — Пегас.
Изабель действительно хотелось, чтобы сейчас Дуглас оставил ее одну. Под его пристальным взглядом она чувствовала себя по-детски беспомощной.
— А как ты их окликаешь?
— Как придется, — потупившись, ответила Изабель. Дуглас медленно провел по ее щеке тыльной стороной ладони.
— Думаю, тебе следует кое-что знать. У меня слабость к женщинам с веснушками. Твои веснушки сводят меня с ума. — Он наклонился и быстро поцеловал ее в губы. — И у меня в голове бродят совершенно невозможные мысли. О тебе, — прошептал он.
У Изабель перехватило дыхание. Видимо, Дуглас эта почувствовал: подмигнув ей, он открыл дверь. Изабель оцепенело смотрела ему вслед, пока он не исчез па кухне. Она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Боже, он все понял! Как она теперь будет смотреть ему в глаза?