Он ласково коснулся плеча Изабель. Она обвила руками его за шею и притянула к себе. Он поцеловал ее брови, заставляя открыть глаза.
— А ты каждую ночь должен проверять людей Бойла? — сонно пробормотала она.
— Да.
Все еще во власти сна, она не спорила, просто встала и пошла за Дугласом, чтобы запереть за ним дверь.
— Ты надолго? — спросила она его у порога.
— Как обычно. Послушаю, о чем они говорят, и вернусь.
— До сих пор они не сказали ничего для нас важного, — сказала Изабель.
— И все же лучше проверить.
— Будь осторожен, — нежно проговорила она и, крепко прижавшись к нему, поцеловала.
Дуглас с трудом удержался, чтобы не ответить на ее призыв, и часом позже был вознагражден за то, что не нарушил заведенного порядка: на сей раз люди Бойла на удивление разговорились. Как обычно сильно пьяные, сегодня они не жаловались друг другу на Бойла за то, что он заставляет их сторожить каждую ночь. Они злились на Изабель. Только на нее! Какого дьявола она кочевряжится, упрямая ослица, неужели не понимает, как богат и могущественен Бойл? Ничего, поймет и сразу подчинится ему. Хозяин жаждет увидеть, как молодая вдова бросится перед ним на колени, умоляя жениться на ней. Ну так в чем дело? Наемники Бойла не сомневались, что так и случится, и очень скоро.
Дуглас и прежде слышал подобные высказывания, но никогда еще в них не звучало столько злобы. Кто-то из бандитов предложил поддержать план Спиро — разрушить дом Изабель и перевезти ее на ранчо Бойла.
— Спиро хочется произвести впечатление на хозяина. Он говорит, что если мы уложим эту бабу в постель к Бойлу, тот наградит нас всех немалыми деньгами.
Против замысла Спиро были только двое, один из которых все время бубнил, что Бойл до сих пор не заплатил им за последний месяц и обещал отдать деньги только после своего возвращения из Дакоты.
Чем дольше Дуглас слушал, тем яснее понимал, как сильно наемники боятся Спиро; вряд ли кто-нибудь из них решится спорить с «правой рукой» Бойла.
Дугласа приводило в ярость каждое слово, произнесенное негодяями в адрес Изабель, и лишь забота о безопасности ее и Паркера удерживала его от решительных действий. Но очень скоро Бойлу и его людям предстоит ответить за все их гнусные делишки.
Время истекло. Дуглас Клейборн принял решение вызвать братьев…
Как он и ожидал, доктор Симпсон начал возражать.
— Бойла не будет еще неделю или две, а для ребенка имеет значение каждый лишний час. Он еще очень хрупок для переезда, — запротестовал он. — Я категорически против подобного…
— А знаете, что случится, если явится Спиро? — резко оборвал его Дуглас. — Я убыо его, и Бойл с двумя десятками помощников незамедлительно явится на ранчо. Тогда у Паркера вообще не останется шанса выжить. В глубине души вы и сами понимаете, что я прав. Пошлите эту проклятую телеграмму завтра же.
— Ну, Бог тебе в помощь, сынок, — со вздохом ответил Симпсон.
Дуглас и раньше не любил признавать свои ошибки, и когда утром он заговорил с Изабель, эта черта его характера снова дала о себе знать.
Он нервно расхаживал перед камином, когда она вышла, держа в руках корзинку с шитьем. Изабель быстро поставила ее на стол, чтобы обнять Дугласа, но он мрачно попросил ее сесть.
Изабель понятия не имела, что он собирается ей сообщить, пока не взглянула ему в лицо.
— Что-то не так? — с тревогой спросила она.
— Мы — вот что не так, — отрывисто, почти грубо проговорил он.
Она удивленно захлопала ресницами.
— Не-ет… — в полном недоумении протянула Изабель и заморгала.
— Да, — твердо сказал он. — Мне не надо было тащить тебя в постель. Попытайся понять меня правильно, Изабель. Получается, что я воспользовался твоей беззащитностью и зависимостью от меня. Я поступил крайне неразумно, если не сказать — бесчестно. Ради Бога, не тряси головой! К тому же ты могла забеременеть. Что сделано, то сделано, но больше подобное не должно повториться.
Ее потрясла жестокость его слов. И прозвучавший в голосе гнев.
— Да не хочу я ничего понимать! Зачем ты так говоришь? Неужели не понимаешь, как сильно ты обижаешь, даже оскорбляешь меня?
— Пожалуйста, не осложняй наше положение. Оно и так достаточно сложное. Есть множество причин, по которым наш поступок следует считать ошибкой.
— Приведи хоть одну, которая имела бы смысл.
— Ты чувствовала себя обязанной мне.
— Конечно. Но я вовсе не поэтому отдалась тебе. Я хотела тебя. Я… То, что между нами произошло, прекрасно… Такая любовь… И… — Изабель была не в силах продолжать, глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась от Дугласа. Неужели волшебные часы, проведенные вместе, значили для него так мало? Нет, она ему не верит. Не может поверить!
— Как только ты уедешь отсюда, весь этот эпизод…
— Эпизод? — прошептала она. — Хоть на минуту перестань быть таким рассудочным! Прислушайся наконец к своему сердцу!
— Черт побери, женщина!. Да следуй я на самом деле советам разума, я, во-первых, давно вытащил бы вас с Паркером из этой ловушки, а во-вторых, держал бы подальше от тебя свои руки!
— Напрасно ты так полагаешь. Я бы никуда не поехала. Это опасно для ребенка. Остаться гораздо благоразумнее. А вчера ночью я хотела тебя так же сильно, как ты меня.
Она подбежала к Дугласу, попыталась обнять, но он отстранился, качая головой.
— Изабель, попытайся понять. Обстоятельства бросили нас в объятия друг друга, мы пошлина поводу плотских желаний. Ты была в отчаянии, испытывала благодарность за помощь и это чувство приняла за любовь. Плохая основа для совместной жизни. Со временем, на расстоянии, ты поймешь мою правоту. У тебя и у твоего сына впереди вся жизнь.
— Без тебя?
— Да, без меня, — бесцветным голосом произнес Дуглас. Все, он с этим покончил! Он чувствовал себя внутренне разбитым и опустошенным.
Мысли Изабель путались. Даже если бы она захотела сейчас возразить ему, она не в силах была бы вымолвить ни единого слова. Ее всю трясло, голова закружилась, и она прислонилась к стене, прикрыв глаза. У нее не было сил, чтобы попытаться заставить Дугласа переменить решение.
Неровными, спотыкающимися шагами Изабель направилась в спальню, моля Бога, чтобы Дуглас пошел за ней, сказал бы хоть что-то, дающее надежду на совместную жизнь.
Он молчал.
Тогда Изабель вернулась, собираясь поговорить с ним в последний раз, но при взгляде на суровое, замкнутое лицо Дугласа, ставшее для нее загадочным, слова застряли у нее в горле. Сердце ее разрывалось, в голове колоколом звучали резкие слова Дугласа. Она снова в отчаянии взглянула на него. Он стоял, склонив голову, опершись о каминную полку. Теперь его лицо выражало такую душевную муку, такую глубокую боль, что она внутренне содрогнулась.