Звон разбившегося стекла донесся до коридора, где ждал, как ему было велено, Бен. Он мгновенно вскочил и бросился к раскрытой двери, но путь ему преградила сестра.
— Прошу прощения, сэр, но вам туда нельзя. Доктор Курт занята с пациентом. — Не давая Бену пройти, сестра сама направилась к палате.
— А, это вы, миссис Райдел, — послышался спокойный, безмятежный голос Тэсс. — Принесите, пожалуйста, совок и веник, миссис Вудс надо немного прибраться.
— Даже не подумаю! — закричала Лидия. — Это моя комната, и я не хочу ее подметать.
— Тогда глядите под ноги, чтобы не наступить на стекло.
— Я ненавижу вас. — Увидев, что Тэсс даже не поморщилась, Лидия крикнула еще громче: — Я вас ненавижу! Слышите? Ненавижу!
— Да слышу, прекрасно слышу. Только интересно, на кого вы кричите, Лидия, на меня или на себя?
— Кем вы себя вообразили? — Руки у Лидии сильно дрожали, как отбойный молоток; даже пепел с сигареты она стряхнула с трудом. — При ходит, понимаешь, сюда каждую неделю с видом праведницы в таких шикарных костюмах и думает, что я душу наизнанку буду выворачивать. Черта с два. Вы что же думаете, я начну исповедоваться перед ледышкой, перед женщиной, которая всю жизнь только и знает, что работать да работать? Перед мисс Само Совершенство, которая между делом попользует какого-нибудь беднягу-психа, а потом отправится домой и все забудет?
— Я ни о чем не забываю, Лидия.
В противоположность Лидии Тэсс говорила совершенно спокойно, но все равно в коридоре Бен слышал каждое ее слово.
— Меня от вас тошнит. — Впервые за день Лидия с трудом поднялась с кровати. — Просто тошнит от этих ваших итальянских туфель, золотых булавочек-заколочек и вообще от вашего безупречного вида.
— Я вовсе не безупречна, Лидия. Но любовь и уважение — вовсе не награда за безупречность.
На глазах у Лидии показались слезы, но Тэсс даже не попыталась успокоить ее. Еще не время.
— Слушайте, а вы знаете, что такое ошибка? И вообще, что вам известно о моей жизни? Кто бы и что бы ни говорил, у меня дела ладились. Ладились!
— А я и не спорю. Но ничто не может ладиться бесконечно, если не признавать свои ошибки.
— Я была ничуть не хуже вас, даже лучше. И платья были такие же, и дом… А ненавижу я вас потому, что одним своим видом вы напоминаете мне о прошлом. Убирайтесь! Убирайтесь и оставьте меня в покое!
— Хорошо. — Тэсс поднялась и взяла со стола историю болезни. — Приду на следующей неделе.
— А если захотите — раньше. — Она пошла к двери, но по дороге обернулась. — У вас по-прежнему есть свой дом, Лидия.
На пороге стояла сестра с совком и веником в руках. Тэсс взяла их и поставила на пол у стены.
— Я скажу, чтобы принесли новую вазу для цветов.
Тэсс вышла в коридор и на секунду прикрыла глаза. Такую откровенную злобу, даже если знать, что идет она от болезни, а не от сердца, выдержать не так-то просто.
— Док?
Тэсс встряхнулась и открыла глаза. Впереди, в нескольких шагах от нее, стоял Бен.
— Ты что-то рано.
— Ага. — Он подошел и взял ее за руку. — Что тебе надо в этом заведении?
— Как что? Ведь это моя работа. Тебе придется подождать, я должна сделать запись. — Тэсс пошла в сестринскую. Взглянув на часы, она взялась за ручку.
Бен наблюдал за ней. Похоже, эта отвратительная сценка, свидетелем которой он стал случайно, никак не повлияла на Тэсс. Делала она свои записи с совершенно непроницаемым видом и наверняка по делу. Но ведь был, был краткий миг, когда, выходя в коридор, Тэсс казалась такой беззащитной! Хоть и владела она собой полностью, давалось ей это явно с большим трудом. Бену это не нравилось, как не нравилось и заведение с его голыми стенами и тупыми несчастными лицами обитателей. Тэсс протянула историю болезни сестре, сказала несколько слов, относившихся, видимо, к женщине, которая только что на нее кричала, и снова посмотрела на часы.
— Извини, что заставила ждать, — проговорила Тэсс, подходя к нему. — Сейчас, только пальто возьму. Может, подождешь на улице?
Когда она вышла наружу, Бен стоял у края газона, сосредоточенно покуривая сигарету.
— Ты так и не дал мне договорить по телефону. А я хотела сказать, что не о чем было беспокоиться, я сюда езжу постоянно, и без всякого сопровождения.
Бен докурил сигарету и тщательно загасил окурок.
— Почему ты позволила ей нести этот бред? Тэсс глубоко вздохнула и взяла его за руку.
— Ты где машину поставил?
— Что за дурацкая манера у психиатров — отвечать вопросом на вопрос?
— Есть, есть такая манера. Понимаешь, если бы она сегодня не накинулась на меня, ничего не получилось бы. А так, впервые за все время наших встреч, мы хоть немного продвинулись. Ну так все-таки где ты поставил машину? Холодно.
— Да тут, недалеко. — Довольный, что дежурство в клинике осталось позади, Бен зашагал рядом с ней. — Он снова звонил тебе.
— Да, сразу после тебя. — Тэсс попыталась подойти к этому делу с тем же профессиональным хладнокровием, что и к своим пациентам в клинике. — Удалось засечь откуда?
— Из автомата, не дальше, чем в паре кварталов от тебя. Никто ничего не видел. Но мы продолжаем опрашивать людей.
— Эта его Лаура… Она умерла.
— Ну, это и я вычислил. — Бен потянул было дверцу машины, но снова захлопнул. — Точно так же, как вычислил, что следующая на очереди — ты.
У Тэсс и мускул не дрогнул, она даже не побледнела. Впрочем, другого Бен и не ожидал. Она просто кивнула, как бы принимая информацию к сведению, и взяла его за руку.
— Можешь сделать мне одолжение, а?
— Можно попробовать.
— Тогда давай сегодня не говорить на эту тему.
— Тэсс…
— Ну пожалуйста. Завтра я иду с тобой к капитану Харрису. Разве это так долго, нельзя подождать до завтра?
Бен прижал к ее щекам холодные ладони.
— Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Чего бы это мне ни стоило.
— Стало быть, — улыбнулась Тэсс, — беспокоиться мне не о чем, не так ли?
— Ты для меня очень много значишь, — серьезно сказал Бен. Таких слов от него не слышала ни одна женщина. — И я хочу, чтобы ты это знала.
— Тогда отвези меня домой, Бен. — Она прикоснулась губами к его ладони. — И докажи на деле.
В коридоре перед инспекторской образовалась грязная лужа. Дежурный драил пол. В воздухе стоял отвратительный запах половой тряпки и человеческого пота. Автомат, раздававший черный кофе, кофе со сливками, а в минуты хорошего настроения и горячий шоколад, будто раненый солдат, опирался на плечо собрата — хранителя шоколадок «Херши» и леденцов. Перед ним лежал целый взвод бумажных стаканчиков. Бен нашел место почище и провел Тэсс к двери.