Солнце тем временем поднялось выше, и освещение изменилось; цвета стали более насыщенными и теплыми.
— Ну вот, — Моисей застегнул последнюю пряжку. — Я подкину тебя в седло. Не забыла, что я тебе говорил?
— Нет. — Келси глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь. — Ведь я же еще не села… Сначала надо поговорить с лошадью по душам, так?
— Совершенно верно. Так вот, ты садишься на Чену не для того, чтобы скакать во весь опор. Просто этим ты объясняешь ей на ее лошадином языке, для чего она здесь и что с ней будет дальше. И не торопи ее. Самое главное, не забудь, где находится дверь: может статься, она понадобится тебе, чтобы быстро отсюда выскочить.
Напоминание заставило Келси помешкать еще несколько мгновений, прежде чем она вложила свое колено — и свои надежды на будущее — в руки Моисея.
Почувствовав, как Келси перекинулась через седло, кобыла сначала удивилась, потом испуганно прянула в сторону, потом раздраженно попятилась. Чувствуя под собой резкие рывки мускулистого тела, Келси изо всех сил старалась не думать о том, чего ей будет стоить удержаться. Меньше всего ей хотелось так и остаться висеть на спине этой семисотпятидесятифунтовой разозленной лошади, да еще на глазах у Моисея. Таким образом, ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать полученным инструкциям и своим собственным инстинктам.
Стараясь не делать резких движений, Келси выпрямилась в седле, перенеся тяжесть своего тела на подушку и стремена.
Чена заплясала на месте и забила задними ногами, одновременно пытаясь повернуться вокруг своей оси, чтобы попасть копытами в Моисея. Моисей хладнокровно уклонялся от ее яростных выпадов, и Келси, слегка успокоившись, наклонилась вперед и заговорила с кобылой негромко, но твердо:
— Ну-ка прекрати, подружка! Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь подумал, будто ты — обыкновенная лошадь?
Но слова, которые нашла Келси, не были волшебными, а голос и тон успокоили Чену далеко не сразу. Кобылка совершила еще несколько произвольных прыжков и только после этого слегка притихла.
— Я ей понравилась! — торжествующим голосом объявила с седла Келси.
— Она как раз решает, каким способом наверняка скинуть тебя со спины, — возразил Мо.
— Ничего подобного, — Келси улыбнулась Моисею. — Я ей понравилась.
— Посмотрим. — Мо заставил Келси просидеть в седле еще пару минут и только потом удовлетворенно кивнул: — Ну вот, вроде хорошо. А теперь давай попробуем поработать.
По словам Моисея, это был лошадиный детский сад. Для начала Келси предстояло просто сидеть в седле, пока коновод будет водить кобылу по дорожке ринга для годовалых жеребят. Дорожка была отгорожена высокими глухими стенами — специально для того, чтобы ни лошадь, ни всадница не отвлекались ни на что постороннее. Потом, как только кобыла привыкнет нести на себе седока, коновод выпустит поводья, и Келси придется направлять лошадь самой.
Словом, учиться предстояло обоим.
— Ну, как она? — спросила Моисея подошедшая Наоми.
— Как ты и ожидала. В ней тоже течет кровь Чедвиков. — Моисей несильно сжал рукой предплечье Наоми, хотя на людях он редко себе позволял подобные проявления чувств. — Тебе надо было прийти сюда с самого начала.
— Я слишком переживала. — Наоми посмотрела на дочь, которая сдерживала кобылу легкими движениями поводьев, и прищурилась, зацепившись большими пальцами за карманы джинсов. — Она здесь уже целый месяц и ни разу не заикалась об отъезде. Когда я, вспоминаю обо всем, что случилось здесь за последние две недели, я начинаю бояться, что Кел может собрать чемоданы.
— Посмотри на нее повнимательнее. — Моисей слегка улыбнулся, глядя, как Келси, позабыв о своих тренировочных задачах, наклонилась вперед, чтобы зарыться лицом в гриву кобылы. — Никуда она не уедет.
Заметив взмах руки Моисея, Келси выпрямилась в седле и медленно подъехала к ним.
— Правда, она красавица? — спросила она.
— Да. — Гордость, которую ощутила Наоми, глядя на дочь, была поистине пугающей. Стараясь скрыть свои чувства, она подняла руку, чтобы погладить Чену по шее, слегка коснувшись при этом пальцев Келси.
— Вы очень хорошо смотритесь вместе.
— Мы друг другу понравились. Очень.
Увидев, что Моисей скармливает кобыле морковку в качестве награды за послушание, Келси протянула руку.
— А мне? Разве я не заслужила?
— Заслужила, заслужила…
Келси взяла из рук тренера морковь и откусила большой кусок.
— Знаете, когда я перестала бояться, мне это даже начало нравиться. — Она еще раз ласково погладила Чену по шее, стараясь не показать своего торжества. — Можно я и завтра буду работать с ней, Мо?
— И завтра, и послезавтра, — отозвался тренер. — Теперь она полностью на твоей ответственности.
— В самом деле? — Келси захотелось запрыгать на месте и поцеловать Моисея, и она с трудом сдержалась, одарив его лишь лучезарной улыбкой. — Я тебя не подведу.
— Только попробуй, и я оштрафую тебя на полставки.
Теперь уже Келси ухмыльнулась:
— Мне не начисляют зарплату.
— Вот уже две недели, как ты в штате. — Моисей с удовольствием увидел, как Келси от удивления широко раскрыла рот. — Получка в пятницу, получишь свой первый чек.
— Но зачем?.. Я же просто…
— Ты работаешь, значит — должна получать деньги, — твердо сказал Моисей, памятуя о том, что на ферме именно он отвечает за найм и оплату рабочей силы. — Разумеется, у тебя самая маленькая ставка. Пока… Ведь и ты так начинала, да, Наоми?
— Да, я начинала с самого низа, — ответила Наоми с легкой гримасой. — Мой отец настаивал, чтобы я отрабатывала каждый пенни из тех, что мне платили. А платили мне ничтожно мало. Он считал, что, когда ферма станет моей, я буду больше ею дорожить. И он оказался прав.
Келси задумалась. Возможно, так действительно было лучше. Проще и по-деловому…
— Сколько это — самая маленькая ставка?
— Примерно две сотни в неделю, — пояснил Моисей, и Келси шутливо нахмурилась.
— А когда я получу прибавку?
Наоми засмеялась и шагнула к ней.
— Очень скоро. Мо тебя уже оценил — Она ласково провела кончиками пальцев по гладкой шкуре кобылы. — Ты и ей нравишься.
Келси с улыбкой превосходства поглядела на Моисея.
— А я что говорила?
— Я пропустила двадцать три твоих дня рождения… — Тон, каким Наоми произнесла эти слова, снова привлек внимание Келси, и ее взгляд стал настороженным. — Двадцать три дня рождения и двадцать три Рождества. Это очень много…
Пытаясь взять себя в руки, Наоми подняла голову и встретилась взглядом с дочерью.
— Я хотела бы попытаться исправить это. Ты примешь ее в подарок?