— Просто я знаю свои силы, — поправила Келси и, демонстративно отвернувшись от обоих мужчин, направила Чену к стальному боксу.
Передняя дверца бокса тоже была открыта, чтобы лошадь не боялась войти в узкий решетчатый тоннель. Тем не менее у самого входа Чена тряхнула головой и попыталась свернуть в сторону. Как поняла Келси, для того, чтобы еще раз уточнить диспозицию.
— Но-но, балуй! — проговорила она строго. — Пока что я здесь главная. К тому же ты, наверное, не хочешь опозорить нас обеих?
Последовали легкий нажим коленом, легкое движение поводом, и лошадь послушно вошла в бокс, ак только они оказались внутри, Келси остановила Чену, а Моисей закрыл передние воротца.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — обратилась Келси к лошади. — Не дрожи, малышка. В любом случае тебе не придется оставаться здесь долго. Самое лавное начнется, как только ты вырвешься на дорожку.
Она сделала знак Моисею, стартовые ворота открылись, и они медленно выехали из бокса, затем попарили упражнение еще раз.
— У нее хорошие руки, — заметил Моисей.
— Верхом она еще больше похожа на Наоми, — отозвался Гейб и, засунув руки в карманы, подумал, что существует тысяча куда более интересных способов провести утро, чем торчать здесь и любоваться, — как Келси тренирует кобылу. Но он почему-то не смог припомнить ни одного. — Как они, ладят? — поинтересовался он, кивнув в сторону бокса.
— Помаленьку. Начало было не слишком удачное, но Келси делает успехи. Я бы сказал, что первый поворот они уже прошли.
— Наоми возлагает на эту лошадку большие надежды.
— И еще большие надежды она возлагает на свою дочь. — Моисей бросил взгляд на секундомер, чтобы заметить время, и повернулся к Гейбу. — Я знаю, что у девчонки есть отец, но он сейчас далеко, поэтому я, пожалуй, возьму на себя ответственность предупредить тебя. Будь поосторожней, парень. Поиграл и бросил — с Келси этот номер не пройдет. К тому же, если ты ее обидишь, Наоми будет очень неприятно.
Лицо Гейба мгновенно окаменело. Когда он наконец заговорил, в его голосе не слышалось ни обиды, ни гнева, который он вдруг почувствовал. Единственной эмоцией, которая прозвучала в его следующем вопросе, было, пожалуй, легкое любопытство.
— А тебе кажется, — проговорил он, — что я обязательно должен ее обидеть?
Моисей вытащил из нагрудного кармашка Гейба сигару и сунул в карман своей рубахи.
— Не делай такое непроницаемое лицо, парень. Мои предки улыбались под пытками, когда твои предки еще жили в пещерах и питались сырым мясом. Мне никогда ничего не кажется. Вы хорошо смотритесь вместе.
Он на мгновение отвел взгляд, чтобы посмотреть, как идут у Келси дела.
— Просто не забывай думать, прежде чем что-либо решать. Никогда не знаешь, кому придется вытаскивать из волос солому после того, как двое покувыркаются в сене.
Губы Гейба затрепетали и сложились в неуверенную улыбку.
— Какому народу принадлежит сия мудрость? — спросил он. — Тому, который улыбался под пытками, или тому, который был изгнан из собственной страны?
— Просто не гони галопом к столбу, парень. У нее тоже есть сердце. — Моисей раздраженно отвернулся и побрел по траве к стартовому боксу, чтобы сделать Келси какие-то замечания.
Да, сердце у нее есть, подумал Гейб, глядя, как Келси внимательно прислушивается к советам тренера. И сердце, и голубая кровь.
Многие люди, знавшие Гейба, безусловно, согласились бы, если бы им кто-то сказал, что сердца у него нет вовсе. И уж никто никогда не подумал бы, что в его жилах течет голубая кровь аристократов. Но это не останавливало Гейба раньше, не остановит и теперь. Во всяком случае, он решил это твердо.
Огромное количество женщин с готовностью закрыли бы глаза на эти изъяны его происхождения и воспитания. Многие и закрывали. Многие, подумал Гейб, раздраженно дернув плечами, слишком многие не обратили бы ни малейшего внимания ни на его пьянчугу-отца, ни на пребывание в тюрьме, ни на свойства его характера, которые заставляли Гейба во имя азарта ставить на карту все. Но, глядя на то, как Келси направляет свою лошадь между стальными решетчатыми стенками имитации стартовых ворот, он подумал, что все эти женщины ему ни к чему. Гейб твердо знал, что ему нужна только одна женщина. Одна-единственная. Эта.
Солнце становилось все ярче, и Гейб достал из кармана солнечные очки. Дело шло к обеду, и ему пора было возвращаться к себе на ферму, к своим собственным заботам, но он никуда не уходил, с несвойственным для себя терпением дожидаясь, пока Келси закончит.
Наконец она спешилась и, взяв Чену под уздцы, поцеловала ее в щеку, а затем протянула кобыле морковку.
— Чена сегодня молодец, — проворковала она. — Чена ни капельки не боялась. Чена у нас умница, хорошая лошадка.
— Я хочу встретиться с тобой сегодня вечером.
— Что? — Все еще прижимаясь щекой к бархатной шкуре лошади, Келси повернулась к нему.
— Я приглашаю тебя. На ужин, в кино, на танцы, покататься на машине — выбирай. Это свидание, — уточнил Гейб, видя, что Келси задумчиво его разглядывает и не собирается отвечать. — Мне только недавно пришло в голову, что не следует пренебрегать этим старинным ритуалом.
— Свидание? — Келси, казалось, задумалась еще глубже. — То есть ты заедешь за мной, мы вместе поедем в какое-нибудь заведение, сделаем там, что все делают, а потом ты проводишь меня домой и постоишь под балконом?
— Примерно так, — согласился Гейб.
— Ну что же, в принципе я согласна. — Келси приподняла голову. — Но необходимо внести некоторые коррективы. Завтра мне нужно вставать в пять, поэтому свидание придется перенести на самый ранний вечер. Я не прочь побывать в кино, скажем, на семичасовом сеансе, а потом можно заглянуть в ресторан и слопать по пицце. Ну, как тебе мой план?
Настал черед Гейба задуматься. Он не ожидал, что Келси предпочтет подобную программу. Впрочем, так или иначе, им было пора узнать друг друга получше.
— Итак, семичасовое кино и пицца. Принимается. Я заеду за тобой в шесть. — Он легко приподнял двумя пальцами ее подбородок и с рассеянным видом чмокнул в щечку.
— Эй, Слейтер! — крикнула она ему вслед. — Почему ты не спрашиваешь, какой фильм я хотела бы увидеть?
Гейб не остановился, но оглянулся через плечо:
— Для взрослых.
— Это на первом-то свидании? — Келси засмеялась. — Интересно, кем ты меня считаешь?
— Женщиной, — отозвался Гейб. — Моей женщиной.
Келси перестала смеяться.
В пиццерии оказалось полным-полно подростков и никакой романтики. Именно этого и хотела Келси. Небрежней, то и дело напоминала она себе. Небрежней и легче. Избегай напряженных ситуаций, которые потребуют серьезных решений, и попробуй выяснить, чем живет Габриэл Слейтер.