Только академик Сахаров не знает американской статистики и не учёл, что в самой свободной стране мира США, в это же время, в 1973 году, в тюрьмах сидит 1,33 миллиона человек, то есть, процентуально к числу населения, это почти то же самое, что в СССР.
Если верить данным Сахарова, это будет 1,7 миллиона заключённых на 250 миллионов населения в СССР. И 1,33 миллиона заключенных на 210 миллионов населения в США. Это составляет 0,63% в США и 0,68% в СССР.
Кроме того, нужно учитывать, что в США совершается в год в среднем 9 миллионов преступлений, но только 1,5% преступников, совершивших эти преступления, попадает в тюрьму.
А если бы в США пересадить в тюрьму всех преступников, то это будет, теоретически, 9 миллионов человек.
А в распроклятое царское время, максимальное число заключённых в России в 1910 году, после революции 1905 г., составляло только 174.728 человек.
На 147 миллионов населения, это будет 0,12%, то есть, в 5-6 раз меньше, чем в СССР или в США сегодня. Но, к сожалению, вот этот низкий процент и привёл к революции.
А теперь, посмотрим, что пишет Марченко. Он заика, что есть, невроз, обычно связанный с судорогами других мышц – гримасы, подергивание рукой или ногой и так далее.
Он всем грубит, дерзит и противоречит, даже когда нет никаких причин (стр. 39).
Зек Сергей почему-то прибивает себе мошонку гвоздём к скамье (стр. 129). А другой зек-чудак просто отрезал себе половой член и выбросил в форточку (стр. 166).
Но это вовсе не протест, а комплекс кастрации. Как учил Иисус Христос: «Ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну» (Матф. 5:29).
В книге часто повторяется слово «педерасты». Бериевцев, то есть, бывших сотрудников Берия, в тюрьме называли педерастами (стр. 148).
Таких много и среди заключённых, и среди тюремщиков. На странице 131 педераст Субботин вдруг почему-то взял и проглотил целую партию домино из 28 костяшек.
Много всякой психопатологии, вроде людоедства, но автор называет всех этих психов нормальными людьми (стр. 155).
А вот какой-то зек-чудак отрезал себе ухо. Рану залечили, а его поместили в психиатрический корпус, где он отрезал себе второе ухо, проглотил ложку и куски колючей проволоки. Пришлось оперировать.
За 40 дней до освобождения, он проглотил целую партию шахмат, все фигуры, и белые и чёрные. Его опять оперировали.
«Был ли он помешанным?» – спрашивает Марченко и отвечает: «На вид, он производил впечатление человека гораздо более нормального, чем другие зеки» (стр. 307).
А вот, суть всей книги. Автор пишет: «Я часто слышал от разных зеков, что среди нас, если как следует подумать, нет ни одного нормального человека…
Почти в каждой камере владимирской тюрьмы находится зек, «чокнутый» по-настоящему… Отбой – Саня ложится и ждёт, когда все уснут.
Тогда он поднимается, подходит к чьей-нибудь койке и справляет нужду прямо на спящего сокамерника, да ещё старается попасть на лицо. И так каждую ночь».
А вот второй чудак: «А его причуда состояла в том, что всю еду в своей миске он разбавлял содержимым параши». И угощал других: «Ты попробуй, мне мама в детстве такую кашу варила, вкусно очень!» (стр. 176-177).
То «чокнутые», а вот нормальные. Один уголовник по кличке Воркута режет себе вены. А другой, венгр по кличке Мадьяр, подставляет свою миску, собирает кровь, крошит туда хлеб – и ест эту тюрю (стр. 183).
Диагноз врача-психиатра: уринофилия, копрофилия, матерный комплекс, вампиризм. И вот, всю эту пакость ЦРУ печатает под маркой издательства «Свободная пресса», якобы, как «демократическое движение в СССР».
Затем, Марченко пишет: «Среди уголовников процветает гомосексуализм. Этим занимаются почти поголовно все бытовики». Ловили только тех, кто исполнял роль женщины.
А те, кто исполнял роль мужчины, тех и за педерастов не считали, они ходили в героях. А первых, пассивных, презирали (стр. 312-313). Вот вам и связь между психическими болезнями и гомосексом.
Может быть, они это делали, так как не было женщин? Но нет, Марченко пишет, что в лагерях разрешались свидания с жёнами, включая половую жизнь: отдельные комнаты, с ночёвкой, свидания иногда до 3-х дней (стр. 260-262).
В лагерях масса зелени и цветов, стадион, волейбол, библиотека (стр. 292). Это вам уже не сталин-ские концлагеря, а хрущёвские, либеральные. Это уже не лагерь, а санаторий.
Выйдя из лагеря в 1966 году, Марченко сразу же присоединился к еврейским диссидентам. То есть, опять в лагерь просится.
В конце концов, он женился на еврейке-диссидентке Ларисе Богораз-Брухман, бывшей жене еврея-диссидента Юлия Даниэля, напарника Синявского-Терца.
Но, скажу вам по секрету: если гой женится на еврейке – это дурная примета. Значит, у этого шабес-гоя что-то не в порядке. Как он сам пишет в своей книжке: «Я часто слышал от разных зеков, что среди нас… нет ни одного нормального человека».
А теперь, посмотрим на писания писателя-диссидента Владимира Максимова, которого мы выбросили за границу. Беру его главную книжку «7 дней творения», изданную в 1971 году издательством «Посев»-НТС, которое существует на деньги того же ЦРУ.
Детство, Максимова – очень запутанное. Воспитывался он в детдомах и, возможно, что он сам не знает, кто его родители.
По времени это совпадает с Великой Чисткой, когда перманентных революционеров расстреливали как контрреволюционеров, а их детей сдавали в детдома с клеймом РВН – родственники врагов народа.
Уже в 16 лет, будучи малолетним преступником-рецидивистом, официальной медицинской экспертизой Максимов был признан «невменяемым», то есть, сумасшедшим.
Замечу, что 16 лет – период полового созревания – это опасный возраст, когда у людей с дурной наследственностью, у дурноследов, вместе с полом просыпается и их дурноследство – психические болезни.
В 1967 году Максимов был членом редколлегии журнала «Октябрь», но затем, попал в сумасшедший дом. По причинам, как говорится, невыясненным.
А выйдя из этого сумасшедшего дома, присоединился к диссидентам. Обычно диссиденты кончают в дурдоме, а Максимов начал с дурдома.
Сидевший в аудитории Министр культуры СССР шепнул своему соседу:
– Знаешь, кто этот дядя? – он кивнул в сторону профессора. – По совместительству, он – главный цензор СССР. Советский Победоносцев… Прокурор синода новой советской инквизиции…
– А теперь, полистаем «7 дней» Максимова. Главный герой – бывший комиссар Красной Армии и большевик Пётр Лашков, у которого руки немножко в крови.
Имя у него – чисто русское. Но, из наших архивов, я знаю ещё другого Лашкова – Генри Самуиловича, старого еврея-чекиста и генерала НКВД, который, во время Великой Чистки в 1937 году, сбежал в Японию.