– Догадываюсь, – я с трудом сдерживаю стон, потому что Ролани прав. Абсолютно. Мы расслабились. И мало того, я посмел забыть о Растине, том, кто намного опытнее меня, о том, кто всегда помнит о своих врагах. И за это поплатился Кирилл.
Бард кивает:
– Что ж. На ошибках учатся. И ты правильно делаешь, что зовешь не Лейлу. Ей нельзя вмешиваться. Как и Рою.
Я закусил нижнюю губу, и все же осмелился спросить:
– Из-за ауры Кирилла?
– О… ты все же разгадал загадку? Или подсказал кто?
– Подсказали, – честно признался я.
– Все правильно. Золотоволосый пока не знает, что его бог не сможет помочь ему в битве против тебя. Но и твоя богиня не придет. Так что вы будете на равных. Только свои силы. Он взял не того заложника.
Бард вздохнул:
– Что ж… Сирен тоже не поможет тебе напрямую…
Я слабо улыбнулся, чувствуя, как опухла нижняя губа от постоянных укусов:
– Ничего. Мне главное, что бы он помог дойти посланию.
– Он потребует платы. А в этом плане он одно из самых изобретательных существ, ты знаешь?
– Но пока он не назовет цену, я не узнаю, – меня охватывало какое-то безбашенное чувство. – Верно?
– Верно, – кивает бард и протянул мне Дэвида. – Подержи-ка.
– Лиани, ты уверен? – тихий голос Тиса за спиной.
– У нас разве есть выбор? – я смотрю на улыбающееся лицо Дэвида, который пытается поймать пряди моих волос, радостно фыркая и пуская пузыри.
– Нет, – соглашается оборотень.
Ролани вошел в морской прибой по колено, поднял голову к солнцу и… запел. Как он пел. Это была совсем другая песня, чем та, что он пел по моей просьбе.
Он звал. Взывал к морским глубинам, к легким бризам, к штормовым ветрам, к рифам, к морским жителям. Казалось, его голос охватывает весь морской простор, проникает сквозь толщу воды.
Мы стояли завороженные. И даже когда он замолчал, казалось его песня все еще жила и трепетала у нас в груди.
Бард обернулся и улыбнулся. Похожий на какое-то солнечное нереальное видение:
– Думаю, он меня услышал. Подождем немного.
– Зачем ждать? Твой призыв трудно не услышать.
Мы медленно развернулись к камням, которые расположились группой в прибое. На самом высоком из них сидел огенноволосый мужчина. И он улыбался знакомой улыбкой. Странно, мне казалось, что он изменился, потому что я помнил его мальчишкой, пришедшим спасти свою мать. А сейчас я видел перед собой бога.
Некроманты за моей спиной и оборотни склонились в глубоких поклонах. Я же смотрел и не мог оторвать взгляда от него.
– Лорд Сирен, – Ролани выступил вперед и приложил руку к сердцу. – Я хотел попросить вас о помощи.
– О помощи? – легкое удивление.
– Я знаю, что однажды вы пересекли время. Есть сейчас несколько заблудившихся воинов с Битв, которые пришли из будущего. И только вы можете помочь им.
– Чем же так зацепили тебя эти воины, что ты решил просить за них? – бог задумчиво теребит огненную прядь.
– В душе одного из них горит тот же огонь, что и в моей, – улыбается Бард. – А кроме того, они хотят всего лишь передать послание в свое время.
– О… и они готовы заплатить за это?
– Они хотели бы услышать вашу цену, – улыбка становиться лукавой. И Ролани чуть отступает, словно оставляя только меня в поле зрения бога.
Он смотрит на меня сначала с любопытством, а потом по гладкой коже лба пробегает растерянная морщинка.
Мгновение и он стоит прямо передо мной, вглядываясь в лицо. В его огненных глазах что-то плеснулось.
– О-о-о… – протянул он. – Вот как оно действует на самом деле.
– Что? – я моргнул недоуменно.
– Время, – улыбнулся он. И от его улыбки подкашивались колени. – Я помнил смутные образы и видения из своего путешествия за кровью первых жрецов, которых нашел в будущем. Прошлых помнил четко, а тебя вот… Но сейчас увидев, все помню, словно было вчера, Лиани. Подозреваю, что как только ты исчезнешь из этого промежутка времени, ты опять станешь размытой фигурой из сна. – Сирен улыбается, но как-то отстранено. – Пока мы с тобой не встретимся в реальном для тебя времени.
– Так вы поможете нам? – тихо спросил я.
– Конечно, маленький жрец, – рассмеялся бог. – Я задолжал тебе, помнишь? Что именно я должен сделать?
– Цена, – я напоминал.
– Нет цены, – он уже не улыбался, а был серьезен. – Ты её уже оплатил тогда… своей кровью.
Я выдыхаю с облегчением, мои догадки оправдались, а по губам бога снова скользит всезнающая улыбка:
– Итак?
– Море – это бесконечность и безбрежность, – я сжимаю руки в кулаки. – Море… его воды омывают берега и трудно различить в каком времени это происходит… Один мой друг сказал как-то, что если я позову его, то он примчится, где бы я ни был, потому что его проведет море.
– Кажется, я догадываюсь о ком ты говоришь, – Сирен запустил ладонь в свою шевелюру. – Хотя я плохо его помню… Но помню только мелодию и голос… даже слов песни не уловить… Ты хочешь, что бы я переместил твой зов?
– Да, – киваю я. – Именно этого я и хочу.
Кирилл задумчиво смотрел на Растина. Они обедали в комнате, которую отвели мальчику, в качестве апартаментов, и откуда он мог выходить только в сопровождении Габриэля. Растин часто приходил пообщаться, и завел привычку обедать вместе с принцем. Кирилл находился у него "в гостях" уже три дня.
– Что-то случилось? – Растин аккуратно взял губами кусочек ароматного мяса с вилки. – Ты совсем ничего не ешь сегодня.
– Иногда мне кажется, – тихо ответил Кирилл, – что вы чем-то напоминаете мне Лилиана. Но в следующее мгновение, я вижу, что это не так. А в чем разница никак не могу определить. Это не различие в вашем возрасте или внешности. Это намного глубже. Я даже не могу понять в чем сходство. И это меня пугает.
Жрец Роя медленно отложил вилку и внимательно посмотрел на своего юного собеседника:
– Знаешь, малыш, для своих двенадцати лет, ты слишком мудр. Впрочем. Как и твой старший брат. Хотя ему и не хватило сообразительности оградить тебя ПОСЛЕ Битвы… У вас вся семья такая… интересная?
Кирилл как-то странно усмехнулся. И это была совсем не детская усмешка.
– Тяжелое детство сказывается.
– Понимаю, – кивает золотоволосый жрец. – Попытаюсь объяснить. Мы действительно с твоим братом похожи. И не только тем, что мы оба служим и любимы своими богами. У нас в душах одно и то же пламя, которое может согреть, а может обжечь, если слишком близко поднести руки. Мое пламя давным-давно предпочитает обжигать. Мне нет нужды греть кого-то. Ли этого еще не понял, и пытается греть всякого, кто останавливается рядом с ним. Со временем эта блажь пройдет. Он поймет, что кроме его богини ему особо больше никто и не нужен. И я должен убить его до этого момента, потому что в тот момент, когда его пламя будет только обжигать, он лишится слабостей и станет равен мне.